Фадеев - [16]

В то время выборы были по-настоящему демократичными. Каждого кандидата в делегаты серьезно обсуждали, испытывали вопросами, давали полную, без прикрас, характеристику. Значит, этот экзамен коммунист Александр Булыга — Фадеев выдержал с честью.

Удостоверение на съезд было выдано ему Военно-политическим управлением республики. Оно достаточно пространно:

«Дано сие тов. Булыга Александру в том, что конференцией военкомов, политработников и комячеек РКП НарРевАрмии Дальневосточной Республики он действительно избран делегатом с правом решающего голоса на X Всероссийский съезд РКП, созываемый 10 марта с. г. в Москве.

Всем правительственным военным и гражданским учреждениям, должностным лицам предлагается оказывать товарищу Булыга возможное содействие в продвижении его к месту назначения.

Провозимые им вещи и имущество осмотру и реквизиции не подлежат.

Вышеизложенное удостоверяется подписями и приложением печати».

Фадеев уедет в Москву, так и не узнав близко ни А. М. Краснощекова, ни Г. X. Эйхе, ничего не ведая о конфликтах и разногласиях в правительстве буферной республики.

Историки рассматривают конфликтную ситуацию в правительстве ДВР, полностью доверясь точке зрения П. М. Никифорова, комиссара республики — руководителя Дальбюро ЦК РКП (б), обвинившего премьера во многих грехах.

В том, например, что Александр Михайлович стремился якобы «создать в республике структуру государственного управления наподобие американской». Каким образом, в каком виде, Никифоров ничего внятного на этот счет не сказал ни в своих книгах, ни в донесениях.

Краснощеков защищал главнокомандующего НРА Г. X. Эйхе. Яростно защищал, понимая, что без единоначалия и железной дисциплины победы не добьешься. Это не нравилось Дальбюро. «Никто не может лишить меня права смещать и перемещать командный состав», — заявил Г. X. Эйхе.

Ему ответили, что это может сделать Дальбюро. Так и случилось: Дальбюро в конце концов отстранило Эйхе от командования. Даже внешне ситуация похожа на те, что происходили в центре России с героями гражданской войны, командирами Б. М. Думенко и Ф. К. Мироновым.

Когда же Эйхе заявил, что он не подчинится решению Дальбюро, было решено арестовать его. И Эйхе был арестован. По словам П. М. Никифорова, Краснощеков опротестовал решение Дальбюро перед Троцким. Члены Дальбюро были вызваны из Москвы к проводу. Представитель Троцкого потребовал восстановления Эйхе на посту главкома. Ему заявили, что Дальбюро этого не сделает, если на это не будет решения ЦК.

Тогда последовало распоряжение передать арестованного, как сказано в документах, командованию Сибири. Эйхе в вагоне под конвоем был выслан в Сибирь, где был исключен из числа командного состава и освобожден от военной службы.

Положение Краснощекова становилось шатким. Как считает П. М. Никифоров, в письме в ЦК партии Даль-бюро дало надлежащую оценку политической деятельности Краснощекова и его окружению и просило отозвать его с Дальнего Востока. После этого Краснощеков был выведен из состава Дальбюро, снят с поста председателя правительства и отозван в Москву. Председателем правительства избрали Матвеева Николая Михайловича.

Как сложилась дальнейшая судьба этих людей? Сведения об этом очень скупы. А. М. Краснощеков в двадцатые годы будет работать заместителем наркома финансов РСФСР, председателем правления Промбанка СССР. Напишет книгу «Современный американский банк», которая и сейчас читается с интересом. Компетентность и научность говорят здесь на живом человеческом языке. Но, наверное, репутация «американца» ему явно вредила. Вскоре его отстранят от государственной деятельности и до 1937 года он будет начальником Главного управления новых лубяных культур. В тридцать седьмом году его биография обрывается. Как и где он умер и умер ли, историки ничего об этом не говорят. Генрих Христофорович Эйхе будет еще мужественно воевать в Средней Азии под командованием М. В. Фрунзе, а затем станет историком, стараясь не касаться в своих работах проблем Дальнего Востока.

Главным летописцем революции и гражданской войны на Дальнем Востоке и в Забайкалье стал Петр Михайлович Никифоров. Его книги издавались неоднократно, но, читая их, не покидает ощущение, что его оценки слишком категоричны и «культовы». Часто о себе он пишет в третьем лице: «Никифоров сказал…» Впрочем, мы здесь уже вторгаемся во владения историков и будем надеяться, что сейчас пишутся работы об этом периоде в духе полной гласности и правды.

…На читинском вокзале Фадеева провожал Тимофей Ветров-Марченко, его верный друг доктор:

«Стоял трескучий забайкальский мороз. Саша в это время был от радости, как говорят, на «седьмом небе»… Прошло столько лет, а я и сейчас помню… как искрились его ясные светло-серые глаза, а весь он светился счастьем: увидеть Ленина было его мечтой».

В поезде Фадеев оказался в одном купе с командиром

Из воспоминаний И. С. Конева: «…мы… в течение почти целого месяца ехали вместе от Читы до Москвы в одном купе, ели из одного котелка. Оба мы были молоды: мне шел двадцать четвертый, ему — двадцатый; оба симпатизировали друг другу, испытывали взаимное доверие. Оп нравился мне своим открытым прямым характером, дружеской простотой, располагавшей к близким и простым товарищеским отношениям. Эта дружба, завязавшаяся во время долгого пути через Сибирь, окрепла на самом съезде».