Фадеев - [14]
«Наше путешествие по Сунгари… было очень своеобразным, — рассказывал Фадеев. — Много раз наш пароход китайской компании «У-туи», с китайской командой, но с русским капитаном, его помощниками и механиком… садился на мель. Дважды нас обстреляли хунхузы. Но самое комичное было в том, что уже на Амуре нас остановил наш военный катер, проверил у пассажиров документы, и мы вынуждены были предъявить наши подложные документы, поскольку настоящие были в ботинках, под стелькой. Проверка производилась в присутствии многих пассажиров, и мы не могли шепнуть о себе. К тому же нам надо было во что бы то ни стало добраться до Благовещенска. Видно, документы были достаточно хороши, ибо нас оставили в покое, а двух неизвестных молодых люден сняли с парохода».
Наконец-то, после всяческих лишений — Благовещенск, радость встречи с Григорием Билименко и Петром Нерезовым.
Фадеев дарит им свою фотографию с надписью: «Дорогим «тряпицинским бандитам» от буферного жителя. 19/X—20 г. Благовещенск». Почему вдруг «тряпицинскими бандитами», хоть и в шутку, называет друзей Фадеев? Оказывается, весной и летом 1920 года в Благовещенске анархисты и эсеры-максималисты объединились для совместной борьбы против правительства ДВР, у них были общими клуб и газета «Вольная трибуна». Деятельность анархистов и максималистов была направлена к тому, чтобы дезорганизовать государственную и хозяйственную жизнь буферного государства. Максималисты требовали передачи производства профсоюзам. Анархисты выбросили все отрицающий лозунг: «Да здравствует, чтобы все долой и чтобы никаких!» Анархисты и максималисты призывали к свержению правительства ДВР и летом 1920 года готовили контрреволюционный мятеж против коммунистов и ДВР. Большую надежду они возлагали на отряд Тряпицына, двигавшийся из Николаевска-на-Амуре в Благовещенск. Но эти надежды не сбылись.
Анархист Я. Тряпицын и максималистка Н. Лебедева были противниками создания буферного государства и, обвиняя коммунистов в предательстве, угрожали пойти войной против Японии и коммунистов-«соглашателей».
Пользуясь слабостью Николаевской большевистской организации, Тряпицын злоупотреблял властью командира, окружив себя преступными элементами, производил беспричинные аресты и расстрелы. По личному распоряжению Тряпицына были расстреляны коммунисты Будрин, Иваненко, Мизин и Любатович. Во время эвакуации партизан и населения из Николаевска Тряпицын применял произвол и насилие. Все это вызвало недовольство партизан и населения.
Мы уже убедились, насколько чисты были помыслы друзей Фадеева — Григория Билименко и Петра Нерезова. Но то, что они оказались в Николаевске-на-Амуре, видимо, и стало впоследствии роковым обстоятельством, поводом для клеветы против них, всяческих обвинений. Какое-то время они находились в отряде под командованием Я. Тряпицына. Совсем недолго — месяц-полтора. Но как только стал очевидным откровенный произвол, кровавый террор анархистов, они в числе других большевиков приняли решение: арестовать Я. Тряпицына и Н. Лебедеву и предать их суду.
По предложению Кербинской большевистской организации был избран народный суд от каждых пятидесяти партизан и граждан по одному представителю. Кербинский народный суд для разбора дела Тряпицына, Лебедевой и их приспешников, избранный демократическим путем, состоял из 103 судей. В их числе был и Петр Нерезов, начальник штаба Амгуно-Кербинского уезда. Суд 9 июля 1920 года единогласно приговорил к расстрелу Я. Тряпицына, Н. Лебедеву за «содеянные преступления, подрывавшие доверие к коммунистическому строю среди трудового населения области и могущие нанести удар авторитету Советской власти в глазах трудящихся всего мира».
Анархисты и максималисты решение Кербинского народного суда пытались изобразить как расправу над «революционерами». Решение суда было одобрено подавляющим большинством партизан и трудящихся.
Политическая оценка дела Тряпицына была дана в постановлении Приморской областной партийной конференции РКП (б) 11 июля 1920 года. Конференция отметила, что Тряпицын и Лебедева «сознательно шли все время против основных указаний Советской власти», но действовали именем Советской власти и тем самым дискредитировали ее. В своей деятельности они «преследовали исключительно цели удовлетворения личных интересов и властвования».
Конференция указала, что «подобные действия возможны лишь вследствие недостаточного влияния нашей организации среди трудящихся в том или ином месте», и предложила судить Тряпицына и Лебедеву по законам военного времени и разъяснить трудящимся самочинность действий Тряпицына, отчужденность их от Советской власти.
В заключение конференция постановила: «Вести самую беспощадную борьбу со всякими самочинными действиями авантюристов. Призвать все организации к самому тщательному надзору за поведением лиц, могущих своими действиями скомпрометировать идею Советской власти и пашей организации».
В Благовещенске Фадеев задержался недолго. Уехал было в область создавать комсомольские ячейки, но вдруг узнал о том, что республика начинает боевые действия против атамана Семенова. И, недолго думая, поспешил в обратный путь. Где пароходом, где на лодках. Искренне огорчился, что Игорь Сибирцев уже отправился на фронт:
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.
Книга подготовлена по инициативе и при содействии Фонда ветеранов внешней разведки и состоит из интервью бывших сотрудников советской разведки, проживающих в Украине. Жизненный и профессиональный опыт этих, когда-то засекреченных людей, их рассказы о своей работе, о тех непростых, часто очень опасных ситуациях, в которых им приходилось бывать, добывая ценнейшую информацию для своей страны, интересны не только специалистам, но и широкому кругу читателей. Многие события и факты, приведенные в книге, публикуются впервые.Автор книги — украинский журналист Иван Бессмертный.
Во втором томе монографии «Гёте. Жизнь и творчество» известный западногерманский литературовед Карл Отто Конради прослеживает жизненный и творческий путь великого классика от событий Французской революции 1789–1794 гг. и до смерти писателя. Автор обстоятельно интерпретирует не только самые известные произведения Гёте, но и менее значительные, что позволяет ему глубже осветить художественную эволюцию крупнейшего немецкого поэта.
Книга М. Лапирова-Скобло об Эдисоне вышла в свет задолго до второй мировой войны. С тех пор она не переиздавалась. Ныне эта интересная, поучительная книга выходит в новом издании, переработанном под общей редакцией профессора Б.Г. Кузнецова.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.