Фадеев - [110]

Писатель начинает подробно разрабатывать реальную, документальную основу новых глав и героев своего романа, ту почву, на которой вырастают обобщения. Рукопись начинает жить, наполняться «лесами» фактов, характеристик, записями о совершенных подвигах, деталями военного быта.

Летом 1949 года появятся и такие записи:

«Филипп Петрович Лютиков.

Родился в 1891 году. Вошел в партию после смерти Ленина в так называемый «ленинский призыв». Участник гражданской войны. В 1925 году награжден орденом Трудового Красного Знамени. Герой Труда. Награжден золотыми часами за пуск рудоремонтного завода в 1931 году.

В прошлом — шахтер. Он был начальником механического цеха ЦЭММ — центральных электромеханических мастерских треста «Краснодонуголь» (перед оккупацией).

Бараков Николай Петрович.

Инженер-механик. До оккупации главный механик на шахте имени Энгельса, треста «Краснодонуголь».

1905 года рождения, член партии с 1926 года. Участник войны с белофиннами и Отечественной войны. Вернулся — по ранению — на свою шахту с 1 мая 1942 года. Был в спецгруппе по взрывным работам в Краснодоне перед приходом немцев (по заданию ГКО и Наркомугля).

Беспартийная Соколова Налина Георгиевна — активистка по работе среди женщин».

Новые характеры ожили — каждый со своим настроением, особенностями, привычками. Филиппа Лютикова, партийного вожака, писатель полюбил как давнего, умного друга: его твердость в решениях, житейскую, неспешную мудрость в советах молодым подпольщикам и эту сдержанность в выражении чувств, непрерывно терзавших его живую душу.

Ни одной строкой Фадеев не изменит дух первого варианта книги. В новой, дополненной редакции молодые герои также действуют как сложившиеся, зрелые люди. Никакой подсказки не нужно молодым краснодонцам, чтобы решиться на борьбу. Сознание борца зреет в них естественно — это голос внутренней совести, мужества, патриотизма.

Лютиков, Проценко, Бараков — организаторы борьбы, они увлекают молодежь талантом жизненного опыта. Молодые люди ищут их направляющего совета, поддержки, и это придает их действиям уверенность и силу. Зафиксировать детали реальных событий, дать характеристику общей исторической картины может каждый добросовестный человек, заинтересованный в поисках истины. А вот рассказать о событиях так, чтобы на них лежал отсвет характеров, повернуть время вспять и озвучить голоса живых людей может только писатель. В сюжет романа вклинились новые судьбы, произведение пополнилось отлично выписанными главами.

Мысль, которая озаряла каждую страницу первого варианта, — человек должен оставаться до конца верным самому лучшему в себе, даже в тяжких испытаниях, эта мысль не исчезла, а как бы вновь зажглась, осветив более широкие горизонты и масштабы народной, Отечественной войны. Романтизм произведения стал еще более реалистичным. Фадеев исповедует эстетику правды, точности.

Общественность тех лет приняла переработанную, дополненную «Молодую гвардию» с большой похвалой как безусловную удачу. Константин Федин и Константин Симонов удостоили роман пространными статьями-очерками, не скупясь на самые высокие оценки.

Порой критикам изменяло даже чувство меры. Вениамин Каверин ставил работу Фадеева над вторым вариантом в пример авторам «Тихого Дона» и «Хождения по мукам». Он говорил, что Фадеев сумел добиться совершенства и в композиции, и в сюжете, сняв все лишнее, незначительное, а Шолохов и А. Толстой, мол, так и не смогли добиться подобной гармонии.

После смерти А. А. Фадеева каждый из названных писателей скорректировал свои оценки, а взгляды К. Симонова менялись год от года: то он заявил, что вторая редакция не вызывалась необходимостью, была для Фадеева напрасной тратой сил и времени (1956 г.), то в письмах к ученым убеждал своих адресатов в несомненных преимуществах второй редакции (70-е годы).

Но бытовал, не находя публичного выхода, иной взгляд. В среде и писателей, и читателей. Смысл его в том, что, занявшись переработкой романа, Фадеев изменил себе, своему таланту, что партийное подполье в Краснодоне — домысел функционеров, прежде всего И. В. Сталина и А. А. Жданова. Наиболее резко такое мнение высказал Варлам Шаламов в письме к Борису Пастернаку:

«Фадеев доказал, что он не писатель, исправив по указанию критики напечатанный роман, то, что объявлено доблестью, на самом деле трусость писателя, неверие в самого себя, в верность собственного глаза». Заметим, что В. Шаламов высоко ценил «Разгром» Фадеева, и первая редакция «Молодой гвардии» была, по его мнению, достойным произведением, но свободолюбивый дух В. Шаламова не мог терпеть любое давление извне, любое насилие над талантом, и, само собой, покорность таланта железной воле произвола и диктата. Потому-то он так прям и резок в своих суждениях. Но прав ли он?

Мы видели, как долго и трудно выходил Фадеев на новую редакцию, мы знаем, что полтора года после критики он не написал ни строчки. И вряд ли бы она явилась в мир, эта новая редакция, если бы не собрались новые факты, не подступили и ожили в его сознании новые характеры — Лютиков, Бараков, столь же реальные для трагедии Краснодона, как и юные герои.