Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик - [142]

Миф отторгает предысторию «борьбы натуральной школы с реакционными течениями». Идеолог этой борьбы Белинский, собираясь переехать из Москвы в Петербург в поисках выгодного литературного труда, в письме от 18 февраля 1839 г. к И. И. Панаеву, который хлопотал о его «трудоустройстве», между прочим писал: «Кроме г. Краевского, поговорите и с другими ‹…› я продаю себя всем и каждому, от Сенковского до (тьфу ты, гадость какая!) Б[улгари]на, – кто больше даст, не стесняя при том моего образа мыслей, выражения, словом, моей литературной совести, которая для меня так дорога, что во всем Петербурге нет и приблизительной суммы для ее купли»[1209].

Его неприятие «продажи литературной совести» сочеталось с допущением возможной финансовой зависимости от Булгарина, чье имя стало именем нарицательным и обозначало для него человека, не по литературному праву влиятельного, и доносчика (так же как и имя Вольфганга Менцеля). Литературная деятельность, репутация и восприятие Менцеля в России освещены в монографии Р. Ю. Данилевского[1210]; мнение исследователя о его персонаже, высказанное автору данной статьи в частной беседе, звучит так: «Менцель – русский Булгарин». Похвалы в статье Белинского «Менцель, критик Гёте» (заметим, достаточно интересной) вызывали ярость Белинского в петербургский период его деятельности, именно в начале 1840-х, когда молодой Некрасов пишет очень близкие к его духу и стилю статьи, а затем эпиграммы и памфлетную прозу, выступая против Булгарина.

Белинский не хотел ассоциироваться с Булгариным, но он рассматривал Булгарина как потенциального работодателя, а булгаринское издание – как потенциальную свою площадку. В некрасовской биографии есть похожая страница.

Летом 1840 года происходит его конфликт с Ф. А. Кони. Некрасов работает у него в «Литературной газете», рекламирует собственные произведения, недоволен недостаточно прочным положением в издании; к этому примешиваются слухи, донесшиеся до Кони. Обсуждая в письме к Кони эти слухи, Некрасов их отводит, но упоминает, что ему приписывали несправедливый и неуважительный отзыв о Кони (что он отрицает). Кроме того, он пишет: «…зная страсть моего приятеля [К. Е. Вельсберга] к сплетням, я шутя рассказал ему и другим, что был у Булгарина, рядился с ним и проч. Ничего этого не было, уверяю вас честным словом, но всему этому поверили»[1211].

За этим упоминанием стоит цепь перемещений нескольких фигур журнально-газетного мира из издания в издание, причем в любом так или иначе фигурирует Булгарин.

Кони начинал в 1839 г. у Булгарина в «Северной пчеле» как театральный рецензент. Межевич, приглашенный А. А. Краевским в «Отечественные записки», в 1839 г. был устранен им, и в том же году Некрасов начинал печататься в газете Краевского «Литературные прибавления к “Русскому инвалиду”». В том же году начал выходить журнал «Репертуар русского театра» под редакцией Межевича, что было для Межевича своеобразным реваншем. В 1840 г. появляется журнал «Пантеон русского и всех европейских театров», который, по оценке Н. В. Королевой, «был задуман Кони как издание, противоположное “Репертуару”»[1212]. Некрасов начинает сотрудничество в «Пантеоне…» в качестве корректора, но вскоре там печатаются его стихи, а затем и проза; в начале 1840 г. выходит сборник его стихов.

В 1840 г. Межевич еще сотрудничает под началом Кони в «Литературной газете» (созданной в этом году на основе «Литературных прибавлений к “Русскому инвалиду”»), но, считая свое положение ненадежным, уходит в «Северную пчелу». В конце августа – начале сентября Некрасов начинает сотрудничать в «Литературной газете»[1213], и его вклад в это издание становится все более профессиональным и весомым[1214].

Таким образом, Межевич был вытеснен из изданий Краевского, в то время как Некрасов в эти и последующие годы успешно сотрудничает и с Кони, и с Краевским; «Репертуар…» Межевича потеснен «Пантеоном…», а молодой сотрудник Некрасов, активно пробующий себя в поэзии, прозе, написании водевилей и журнальной работе, фактически заменяет его в качестве фельетониста (и даже негласного редактора в отсутствие Кони)[1215].

Некрасов в первые годы в журналистике пробует себя, не боясь менять работодателя. Булгарин же в изложенной многоходовой истории предстает как бывший либо возможный работодатель для всех участников жарких полемик, которые вела «Северная пчела» с упомянутыми изданиями. Сплетня о Некрасове («был у Булгарина, рядился с ним») не подтверждается ни единым фактом. Но правомерно допустить, что Некрасов мог рассматривать «Северную пчелу» и самого Булгарина не с позиций идеологической борьбы (как принято утверждать), а с позиций амбициозного начинающего журналиста, который стремился к самореализации и присматривался к наиболее крупным и наиболее успешным изданиям и издателям.

Как выглядит отношение Некрасова к Булгарину?

На уровне его эпиграмм и серьезных стихов оно соответствует представлению о противостоянии не просто носителей разных ценностей, но нравственности и безнравственности. Бездарность, донос, гонение на талант (то, что видели в Булгарине) – плохо, свобода и сила художественного слова – хорошо.