Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик - [143]

На личном уровне ситуация была иной. В письме к К. Д. Кавелину от 7 декабря 1847 г. Белинский вспоминает давнюю критическую статью Некрасова («Очерки русских нравов, или Лицевая сторона и изнанка человеческого рода. Сочинение Фаддея Булгарина»[1216]), восхищается мастерством Некрасова-критика и вспоминает признание Некрасова, что «в 42 или 43 году он написал в “Отечественных записках” разбор какого-то булгаринского изделия с такою злостью, ядовитостью, с таким мастерством – что читать наслажденье и удивленье; а между тем он тогда же говорил, что не питает к Булгарину никакого неприязненного чувства»[1217]. Цитата подтверждает высказанное выше предположение о своеобразном литературоведческом «переносе» чувства личной вражды и ненависти Белинского к Булгарину на Некрасова. 1843 г. был разгаром идеологической борьбы и печатной полемики.

Таким образом, миф отторгает подробности реальной истории взаимоотношений двух журналистов.

Наконец, миф гласит, что Булгарин низко оценивал талант и опыты молодого поэта, прозаика, водевилиста, издателя и редактора. Этот пункт касается метода Булгарина-критика и оценки им произведений и потенциала Некрасова[1218]. Оценка эта вычитывается из точечных нападок на «натуральную школу», из далеко не комплиментарных упоминаний о произведениях Некрасова, насмешек, предостережений читателя от увлечения произведениями дурного вкуса. В многократных высказываниях Булгарина на эту тему была определенная стратегия по отношению к читателю с недостаточно выработанным вкусом.

Булгарин, самый сильный оппонент Некрасова, Белинского и «натуральной школы», в своих отзывах часто руководствовался мотивами, внеположными литературе как художественному творчеству и литературной критике как особой области восприятия и самосознания литературы. Технологически метод Булгарина опирался на компрометацию оппонентов и конкурентов посредством перехода на личности, а также на манипуляцию неустоявшимися понятиями, преувеличения и игру на противоречиях.

Парадокс в том, что замеченные Булгариным противоречия, которые для массового читателя призваны были карикатурно обозначать эстетическую несостоятельность «натуральной школы» и персонально Некрасова как одного из самых ярких ее выразителей, для литературной критики служили подспорьем в том, чтобы соотносить задачи и поэтику «натуральной школы» и развивающегося русского реализма с системой основных эстетических категорий, а индивидуальную поэтику Некрасова – с поэтикой направления и исторической перспективой русской поэзии. Замечания оппонентов «натуральной школы», касающиеся недостатка идеала, «грязной» и «отвратительной», т. е. безобразной натуры, противоположности прекрасному, способствовали формированию категории прекрасного, одной из центральных категорий эстетики, философского учения о сущности и формах прекрасного в творчестве и природе. Полемические суждения Булгарина о «физиологических очерках» Некрасова и его стихотворениях косвенно способствовали эстетическому осмыслению новых тенденций литературного процесса и указывали на Некрасова как на одну из самых заметных фигур в нем.

Таким образом, в данный момент интерпретация мифа о Некрасове и Булгарине как идеологического противостояния достаточна архаична (как и понимание литературы главным образом как средства общественной борьбы), и в этом качестве она достаточно давно утратила актуальность. Фактическая основа и современный уровень литературоведческого анализа дают уточненную, менее категоричную картину. С другой же стороны, противостояние молодых, талантливых литераторов более опытному, не гнушающемуся манипуляциями и доносами деятелю, сохраняет нравственную актуальность вне времени.

Правомерен вопрос: будет ли развенчан или модифицирован миф о Булгарине и Некрасове?

Как представляется, нет. Миф бытует в массовом сознании, базируется на незыблемых ценностных установках, он эмблематичен и служит общественным этическим ценностям, ангажируя исполнителей на амплуа. В драматургии отечественной культурной жизни последних полутора столетий исполнители этих ролей носили эти маски. Пониманию многогранного и многозначного литературного процесса и творческой биографии может способствовать лишь прочтение мифа как определенного текста, выстроенного по определенным законам, которые действуют внутри него.

Приложение Публикации о Ф. В. Булгарине 2015–2018 гг.(с дополнениями за 1957–2014 гг.)

(БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК) [1219]

1. Monas S. Šiškov, Bulgarin and the Russian Censorship // Harvard Slavic Studies. 1957. Vol. IV. P. 127–147.

2. Исаков С. Г. Прибалтика в русской литературе второй половины 1830-х – 1850-х годов // Труды по рус. и слав. филологии. 1962. № 5. С. 133–194. (Учен. зап. / Тарт. ун-т; Вып. 119). О Булгарине на с. 163–170.

3. Осовцов С. С. Т. Аксаков или Н. И. Надеждин? // Русская литература. 1963. № 3. С. 93–104. Выступления Н. И. Надеждина против Булгарина.

4. Щеблыкин И. П. Русский исторический роман 30-х годов XIX века // Проблемы жанрового развития в русской литературе XIX века. Рязань, 1972. С. 3–231. В том числе об исторических романах Булгарина.