Эйта - [19]

— Ну, надо когда‑то начинать, — Эйта села. — Рассказывай, что тебя привело, зачем пришла? — сжалилась она над гостьей.

— Говорят ты сильная, — выпалила девушка, и брови Эйты удивлённо поползли вверх. Девушка из мертвенно–бледной стала пунцово–красной. — Мне помощь твоя нужна. Можешь ты сделать такой оберег, чтобы человека от любого колдовства недоброго оградил?

— От любого вряд ли, но оберег сделать могу. А какого колдовства боишься?

— Я? Это не мне, — девушка опустила глаза. — Это другому человеку, но…, — она старательно подбирала слова. — Но он мне очень дорог.

— А чего боится твой человек?

— Он ничего не боится, — девушка вздохнула. — Это я за него боюсь. Кабы кто недоброго ему не сделал.

— Хорошо, от сглаза и порчи сделаю тебе амулет. Вещь человека твоего есть?

— Есть, даже кровь есть, — девушка вынула из‑за пазухи платок с пятнами крови. — Или не надо кровь, — она прижала платок к груди. — Но мне надо не только от сглаза и порчи, мне от всего надо. Чтобы болезнь никто навести на него не мог, или ещё чего‑нибудь, я не знаю что вы, колдуны, ещё можете.

Эйта задумалась, такого заказа у неё ещё ни разу не было, но заявка была выполнима.

— Давай платок, — велела Эйта. — И то, что амулетом будет.

— Это как? — не поняла девушка

— Амулет — это вещь, которую твой человек всегда при себе носить будет. На чём колдовать?

— Ой, у меня нету, — девушка захлопала ресницами. — И что же теперь?

Эйта вздохнула и вышла во двор, едва за колдуньей закрылась дверь, девушка закрыла лицо руками и расплакалась. Всё напрасно, несколько дней страхов перед поездкой, потом блуждания в лесу, да она в жизни так никогда не боялась. А ведьма вовсе не милая, страшная она. И не потому страшная, что некрасивая, как раз тут Егорка прав был, красивая она, но как же рядом с ней внутри всё обмирает. Посетительница встала и пошла к двери. Она решила что ведьма так дала ей понять, что визит окончен, но ошиблась, Эйта возвращалась.

— Вот, нашла, — она открыла ладонь и показала деревянный круглешок. Это Улеб когда чинил окно, обрезал толстые ветки и получилось несколько плоских обрезков. Вот тут, — она отметила место угольком, дырочку сделаешь для шнурка, но именно тут. Сделаешь в другом месте, оберег силу потеряет.

Девушка уверенно кивнула, мол поняла, сделаю там где надо.

— Давай платок, — велела Эйта и достала с полки несколько травок. Она натирала медальон полынью, клевером, боярышником и ещё какими‑то, только ей ведомыми травками и что‑то наговаривала.

— Поди нарви мне веток молодого ясеня и старого дуба, — велела она гостье. — Найдёшь? — уточнила Эйта насмешливо.

— Ясень и дуб найду, — кивнула девушка и бросилась к двери.

— Любишь его? — остановила её колдунья.

— Кого? — не поняла посетительница. — А. Да, — кивнула она и прикусила губу.

Судя по жесту, врала, но Эйта внимательно смотрела на девушку и лжи не видела. То ли обманывать умела гостья очень искусно, то ли говорила правду, но правду запретную.

— Свою вещь дай мне, и иди.

— Это зачем? — не поняла девушка.

— Любовь оберегу сил больше даёт, — пояснила колдунья.

Девушка сильно сомневалась и боялась, но потом всё же протянула ещё один платок, на это раз свой.

— Только это не то что ты думаешь, — тихо произнесла она уже от дверей.

Эйта удивлённо подняла брови, но ничего не сказала, и гостья пошла искать ясень с дубом.

Эйта колдовала долго и добросовестно. Она сначала выдумывала что же можно такого плохого сделать «не такому» любимому её посетительницы, а потом делала защиту от этого плохого. Амулет получился на славу, колдунья была весьма довольна и плату за работу взяла не маленькую. Вообще‑то работа меньше стоила, но Эйта досадовала, что просительница не привезла ничего из продуктов. А золото, что золото? Золота у неё и так много, только вот в глухом лесу толку от него не много. Правда помимо монет, гостья оставила в уплату свои серёжки с розовым жемчугом, таких красивых и крупных жемчужин Эйта в жизни никогда не видывала.

Гостья ушла, а колдунья перебирала травы, чтобы понять что у неё осталось, а чего не хватает.

— Эйта, — раздалось снаружи. — Ты дома?

Девушка выглянула в окно и увидала что у пограничной черты стоит Улеб. В руках у него была дохлая утка и большой мешок.

— Улеб, — Эйта вышла из дома. — Уж не чаяла снова тебя увидеть.

— Ты прости, — мужчина смутился, — Мне одному побыть надо было. А я к тебе не с пустыми руками, вон полакомиться тебе принёс, — он поднял свой мешок. — А это? — мужчина потряс уткой. — По дороге поймал.

— Ну, заходи, — Эйта сняла контур. — Рада тебе.

— Спасибо, — Улеб улыбнулся. — Ты только границу‑то восстанови, а то мало ли.

Эйта усмехнулась, ну надо же заботливый какой.

— Что это у тебя? — Улеб, выставляющий на стол кувшины с маслом и сметаной, да свёртки с мясом и домашней колбасой, заметил на столе жемчужные серьги.

— В оплату оставили, — Эйта внимательно смотрела на гостя, пытаясь понять, правда ли он с миром пришёл.

— Это что же, княжна Милада у тебя была?

— Кто? — Эйта вскочила на ноги.

— Ты чего? — Улеб отшатнулся.

— Кто ты сказал у меня был? — повторила Эйта.

— Да почём я знаю? Серёжки я похожие у дочки князя Еремея видал, но может просто схожи, я в бабских бирюльках не сильно разбираюсь.