Эйсид-хаус - [44]
– Извини, Боб. Но я была с тобой с шестнадцати лет. Тогда, может, я ничего и не знала о любви, но теперь, черт подери, точно знаю об этом гораздо больше!
– ТЫ ЕБАНАЯ ШЛЮХА!… ТЫ УЖАСНАЯ ГНУСНАЯ ТВАРЬ!…
Эвелин швырнула трубку.
– Эв… Эв… Я люблю тебя… – Боб впервые произнес эти слова, обращаясь к мертвой телефонной линии… – БЛЯЯЯЯДЬ! ЕБАНАЯ БЛЯЯЯДЬ!
Он вдребезги разбил трубку в будке. Тяжелыми говнодавами он вышиб две стеклянные панели и пытался вырвать телефон из гнезда.
Боб не подозревал, что рядом с будкой затормозила патрульная полицейская машина.
В местном полицейском участке произведший задержание констебль, Брайан Кокрейн, печатал показания Боба, когда появился дежурный сержант Моррисон. Боб сидел в подавленном молчании перед столом, пока Кокрейн печатал двумя пальцами.
– Добрый вечер, сержант, – сказал констебль Кокрейн.
Сержант пробормотал нечто неопределенное, что могло быть, а могло и не быть «Брайан», и даже не оглянулся. Он положил пирожок с сосиской в микроволновку. Открыв шкафчик над ней, он увидел, что там нет кетчупа, и пришел в ярость. Он терпеть не мог закусок без кетчупа. Расстроенный, он повернулся к Кокрейну:
– А кетчупа-то нет. Ну твою мать, Брайан. Чья очередь была закупаться?
– Да… извините, сержант… вылетело из головы, – сказал смущенный констебль. – Совсем, типа, закрутился… вечерок тот еще.
Моррисон печально покачал головой и глубоко вздохнул:
– Ну и каков улов, Брайан?
– Э-э… есть один насильник, есть чувак, порезавший парнишку в торговом центре, и вот этот шут гороховый. – Он указал на Боба.
– Так… Я уже заходил в камеру и переговорил с насильником. Похоже, довольно приятный молодой парень. Сказал мне, что эта глупая шлюшка сама напрашивалась. Старо как мир, Брайан. Чувак, пырнувший мальчонку… ну, глупый козлина, но дело молодое, перебесится. Что насчет этого мудозвона?
– Поймал его, когда он курочил телефонную будку.
Сержант Моррисон крепко сжал зубы. Пытаясь не взорваться от приступа гнева, он заговорил медленно и осторожно:
– Отведи этого ковбоя в камеру. Я хочу перекинуться с ним парой слов.
Кто-то еще хотел перекинуться парой слов. Последнее время «пара слов» не сулила Бобу ничего хорошего.
Сержант Моррисон был владельцем акций «Бритиш телеком». И сильнее сосиски без кетчупа его бесил разве что вид того, как активы БТ, составлявшие часть его вложений, обесцениваются бессмысленным вандализмом.
В камере Моррисон от души врезал Бобу в живот, затем по ребрам и по яйцам.
– Ну что, оценил эффективность политики приватизации? – улыбнулся сержант, глядя на Боба, стонущего на холодном кафельном полу. – Я никогда бы не реагировал так, как сейчас, если бы ты разгромил телефонную будку, когда они были национализированы. Знаю, по сути это одно и то же; но вандализм тогда означал бы для меня увеличение налогов, а нынче – меньшие дивиденды. Теперь, сынок, на карту для меня лично поставлено куда больше. Так что я не хочу, чтобы какой-то люмпен-пролетарский смутьян угрожал моим вложениям.
Боб лежал, жалко стеная, мучимый тошнотворной болью и подавленный моральными страданиями.
Сержант Моррисон считал себя справедливым человеком. Как и остальные сидевшие по камерам задержанные, Боб получил на завтрак чашку крепкого чая и булочку с джемом. Он не мог ее коснуться: масло и джем положили вместе. Он не сумел съесть ни кусочка, а вскоре ему предъявили обвинение в нарушении общественного спокойствия и нанесении преступного ущерба собственности.
Освободили его в 6:15 утра, но он чувствовал себя слишком слабым, чтобы идти домой. Вместо этого он решил отправиться прямо на работу после того, как посидит в кафе за яичницей с булочкой и чашкой кофе. Он нашел подходящее место и сделал заказ.
Наевшись, Боб пошел заплатить по счету.
– Один фунт шестьдесят пять пенсов.
Владелец кафе был здоровый, толстый, засаленный мужик, с лицом, изрытым оспинами.
– Да? Погодите минутку…
Боб принялся считать свои деньги. Он и не подумал проверить, сколько у него оставалось, хотя в полиции у него все забрали, вместе с ключами и шнурками от ботинок, и только что утром ему пришлось расписаться в получении.
Всего набралось фунт и тридцать восемь пенсов. Владелец кафе поглядел на физиономию Боба, небритую, со слезящимися глазами. Он пытался сделать из своего кафе респектабельное заведение, а не прибежище для бомжей. Выйдя из-за прилавка, он потащил Боба за дверь.
– Умник хитрожопый нашелся… скотина… мог видеть цены, не слепой… Я, блядь, погожу тебе, мудак…
Вытащив Боба на холодную пустынную улицу, толстяк ударил его в челюсть. Больше от утомления и дезориентации, чем от силы удара, Боб свалился мешком, стукнувшись головой о тротуар.
Несмотря на умственную и физическую опустошенность, Боб начал вкалывать на полную, пытаясь забыть о своих волнениях и чтобы день прошел побыстрее. Обычно он грузил и таскал очень немного, здраво рассуждая, что, поскольку он сидит за рулем, собственно погрузка не его работа. Сегодня тем не менее он трудился засучив рукава. В первый рейс они перевозили барахло каких-то богатых гадов из большого шикарного дома в Крэмонде в большой шикарный дом в Грейндже. Остальные ребята в команде, Бенни, Дрю и Зиппо, были гораздо менее разговорчивыми, чем обычно. В любой другой день Боб заподозрил бы что-то неладное. Но сейчас, чувствуя себя ужасно, он только приветствовал их молчание.
Это — книга, по которой был снят культовейший фильм девяностых — фильм, заложивший основу целого модного течения — т. н. «героинового шика», правившего несколько лет назад и подиумами, и экранами, и студиями звукозаписи. Это — Евангелие от героина. Это — летопись бытия тех, кто не пожелал ни «выбирать пепси», ни «выбирать жизнь». Это — книга, которая поистине произвела эффект разорвавшейся бомбы и — самим фактом своего существования — доказала, что «литература шока» существует и теперь. Это — роман «На игле».
Рой Стрэнг находится в коме, но его сознание переполнено воспоминаниями. Одни более реальны – о жизни Эдинбургских окраин – и переданы гротескно вульгарным, косным языком. Другие – фантазия об охоте на африканского аиста марабу – рассказаны ярким, образным языком английского джентльмена. Обе истории захватывающе интересны как сами по себе, так и на их контрапункте – как резкий контраст между реальной жизнью, полной грязи и насилия, и придуманной – благородной и возвышенной. История Роя Стрэнга – шокирующий трип в жизнь и сознание современного английского люмпена.
Уэлш – ключевая фигура современной британской прозы, мастер естественного письма и ниспровергатель всяческих условностей, а клей – это не только связующее желеобразное вещество, вываренное из остатков костей животных. «Клей» – это четырехполосный роман воспитания, доподлинный эпос гопников и футбольных фанатов, трогательная история о любви и дружбе.
Может ли человек полностью измениться? Самый одержимый из давно знакомых нам эдинбургских парней, казалось бы, остепенился: теперь он живет в Калифорнии с красавицей-женой и двумя маленькими дочками, стал успешным скульптором, его работы нарасхват. Но вот из Эдинбурга приходит сообщение, что убит его старший сын, — и Бегби вылетает на похороны. Он вовсе не хотел выступать детективом или мстителем, не хотел возвращаться к прошлому — но как глубоко внутрь он загнал былую агрессию и сможет ли ее контролировать?.Впервые на русском — недавний роман «неоспоримого лидера в новой волне современной британской словесности» (Observer), который «неизменно доказывает, что литература — лучший наркотик» (Spin).В книге присутствует нецензурная брань!
«Игры — единственный способ пережить работу… Что касается меня, я тешу себя мыслью, что никто не играет в эти игры лучше меня…»Приятно познакомиться с хорошим парнем и продажным копом Брюсом Робертсоном!У него — все хорошо.За «крышу» платят нормальные деньги.Халявное виски льется рекой.Девчонки боятся сказать «нет».Шантаж друзей и коллег процветает.Но ничто хорошее, увы, не длится вечно… и вскоре перед Брюсом встают ДВЕ ПРОБЛЕМЫ.Одна угрожает его карьере.Вторая, черт побери, — ЕГО ЖИЗНИ!Дерьмо?Слабо сказано!
Впервые на русском – новейший роман «неоспоримого лидера в новой волне современной британской словесности» (Observer), который «неизменно доказывает, что литература – лучший наркотик» (Spin). Возвращаясь из Шотландии в Калифорнию, Бегби – самый одержимый из давно знакомых нам эдинбургских парней, переквалифицировавшийся в успешного скульптора и загнавший былую агрессию, казалось бы, глубоко внутрь, – встречает в самолете Рентона. И тот, двадцать лет страшившийся подобной встречи, донельзя удивлен: Бегби не лезет драться и вообще как будто не помышляет о мести.
Если в двух словах, то «желание исчезнуть» — это то, как я понимаю войну.
С Вивиан Картер хватит! Ее достало, что все в школе их маленького городка считают, что мальчишкам из футбольной команды позволено все. Она больше не хочет мириться с сексистскими шутками и домогательствами в коридорах. Но больше всего ей надоело подчиняться глупым и бессмысленным правилам. Вдохновившись бунтарской юностью своей мамы, Вивиан создает феминистские брошюры и анонимно распространяет их среди учеников школы. То, что задумывалось просто как способ выпустить пар, неожиданно находит отклик у многих девчонок в школе.
Эта книга о жизни, о том, с чем мы сталкиваемся каждый день. Лаконичные рассказы о радостях и печалях, встречах и расставаниях, любви и ненависти, дружбе и предательстве, вере и неверии, безрассудстве и расчетливости, жизни и смерти. Каждый рассказ заставит читателя задуматься и сделать вывод. Рассказы не имеют ограничения по возрасту.
«Шиза. История одной клички» — дебют в качестве прозаика поэта Юлии Нифонтовой. Героиня повести — студентка художественного училища Янка обнаруживает в себе грозный мистический дар. Это знание, отягощённое неразделённой любовью, выбрасывает её за грань реальности. Янка переживает разнообразные жизненные перипетии и оказывается перед проблемой нравственного выбора.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Рассказ. Случай из моей жизни. Всё происходило в городе Казани, тогда ТАССР, в середине 80-х. Сейчас Республика Татарстан. Некоторые имена и клички изменены. Место действия и год, тоже. Остальное написанное, к моему глубокому сожалению, истинная правда.