Эйнштейн и религия - [16]

, движущейся относительно первой. Шар, покоящийся в системе S, представляется наблюдателю из системы S₁ сплющенным эллипсоидом вращения.

Я принимаю эти формулы, как психологическое восприятие пространства и протяжения. Первобытные представления о взаимных размерах людей, шаманов и духов, могут быть сведены в формулы того же порядка и я сказал бы, такого же подхода к предмету. Человек, на которого нападают духи, соответствует укороченному стержню, измеряемому наблюдателем из системы S₁, движущейся относительно системы S. То же можно сказать и о духе или о духах, на которых нападает шаман. Так как быстрота и активность нападающего элемента чрезвычайно велики, то размеры элемента пассивного чрезвычайно сжимаются и становятся ничтожными. Трудно, разумеется, установить, как далеко простирается сходство умозрения, отчетливого в одном члене сравнения и полуинстинктивного в другом.

Главный элемент, который принимаемся в расчет во взаимных отношениях духов с людьми, есть энергия, притом не физического, а скорее психического свойства. Таким образом, и относительность размеров духов и людей имеет скорее энергетический, а не просто физический характер. Тем не менее энергия является здесь, как превращение движения, которое представляет существенную форму ее проявления, самый способ нападения духов на людей и обратно. Люди и духи в пассивном состоянии являются предметом нападения и притом неподвижным, но и это вполне соответствует неподвижности стержня или шара, покоящихся в системе S.

Установив это основное сходство, можно перейти к рассмотрению противоречий и недоразумений, связанных с движением духов относительно людей.

Так, например, уменьшение размера духов, укрощенных и подвластных человеку и потому движущихся к нему навстречу, противоречит обыкновенному физическому закону перспективы, согласно которому приближающееся тело увеличивается, а удаляющееся уменьшается.

Чтоб выйти из этого противоречия, создаются постоянные компромиссы. Враждебные духи, стремящиеся напасть на человека, сперва представляются огромными и грозными. И тотчас потом, побежденные шаманом, они обращаются в бегство и уже в бегстве слеживаются, опадают, как блеклые листья, как капли росы. Таким образом, уменьшение об’ема происходит соответственно закону перспективы, но в сущности, конечно, далеко обгоняет его.

Духи-помощники говорят с шаманом, приняв на себя образ незнакомый, обыкновенно человеческий, равновеликий шаману. И вдруг, открываясь ему, с криком бросаются прочь, принимая иную форму, почти всегда уменьшенную. Об этих превращениях будет сказано в следующей главе.

Однако немало совершенно отчетливых примеров уменьшения размеров духов-помощников в их приближении к шаману в полном противоречии с законом перспективы. Нужно допустить, что первобытный наблюдатель представляет себе мир духов действительно, как совершенно отдельную от нашего мира систему S₁. Это так называемый «потусторонний мир».

Представление об этом мире в общем совершенно кинетично, но быстрота движения превращается всецело в энергию, в активность нападения, и эта энергия служит единственным мерилом взаимного соотношения сил и величин.

Таким образом, первобытный наблюдатель, определяя взаимные пропорции элементов мира потустороннего и элементов нашего собственного мира, в каждой их встрече и при каждом столкновении, руководствуется исключительно ощущением быстроты, превращенной в энергию, стремительности полета. С другой стороны, современный научный наблюдатель может возвратиться к такому основному воззрению, только отбросив все усложнения этой первичной идеи, исторически возникшие в процессе развития науки и приросшие к основному психологическому подходу.

ГЛАВА 5

Первобытное восприятие времени представляет аналогичный ряд таких же относительных и изменчивых сочетаний. Ряд указаний свидетельствует прежде всего о чрезвычайно значительных изменениях относительной длины данного промежутка времени. Внешняя длина и внутреннее наполнение времени расходятся часто с зияющим несоответствием. Так, сновидение может вместить огромное внутреннее содержание в короткую секунду, даже в часть секунды. То же относится к последним мгновениям жизни, к утопающему, к повешенному, насколько мы знаем их переживания от спасенных самоубийц. Перед ними проходит в какую-нибудь терцию секунды с странной отчетливостью связная картина всей минувшей жизни.

Такие же примеры и другие противоположные им известны из области религиозного экстаза. Такой-то отшельник, святой заглядевшись в экстазе на славу божию, утратил ощущение времени. И то, что он внутренне ощущал, как краткую секунду, об’ективно оказалось полувеком или веком. В других рассказах святой, герой и т. д. попадает в потусторонний мир, переживает там ряд ощущений и событий, видит сплетение вещей сложных и разнообразных. И, когда он возвращается обратно на землю, все эти события оказываются втиснутыми, сгущенными в несколько кратких мгновений.

Век — как мгновение, или мгновение — как век, это в сущности одно и то же. В легендах и сказаниях различных народов постоянно являются такие сопоставления. Так, рассказы о феях западной Европы содержат эпизоды, относящиеся к пляске фей, которая внутренне длится, как несколько кратких часов, а внешне занимает полжизни. В других рассказах феи заставляют человека влиянием чар пережить целую жизнь в течение краткой минуты