Эйфория - [62]
Люди все тянулись и тянулись к берегу. Я видел Чанту, и Канупа, и маленького Лукво, который оплакивал своего брата. Но никто нас не остановил. Мужчины, сидевшие рядом с барабанщиками, проводили нас взглядами, но следом не пошли.
Фен сидел в кресле, прижав к себе флейту. Нелл сразу направилась в спальню. Он подскочил и бросился за ней.
– Не входи сюда.
– Нелл, мне нужно тебе кое-что сказать.
– Нет.
– Я разговаривал с Абапенамо. Они сами отдали ее мне. Эта флейта – подарок. Она по праву моя.
– Ты думаешь, мне интересно, кому она сейчас принадлежит? Из-за нее убили человека, Фен. Ксамбун мертв.
– Понимаю, Нелли. Понимаю. – Опустившись на пол, он обнял ее колени.
Меня затрясло от отвращения и ненависти.
– Вставай, Фен, – бросил я через москитную сетку. – Собирай вещи. Мы уезжаем.
Я перегнал каноэ на маленький пляж, где они меня дожидались. Мы погрузили мои чемоданы, их саквояжи и маленький сундук. Ее очки я нашел на своей циновке и передал ей потихоньку, пока Фен не видел. Она молча, никак не поблагодарив, надела их и обернулась к другому пляжу, где к этому моменту собралась уже вся деревня.
– Не привлекайте внимания, – тихо предостерег я. – Просто садитесь в лодку.
Фен и его флейта уже заняли свое место.
– Знаете, бензин-то кончился, – сообщил он, как будто в этом я был виноват. – Большую часть пути обратно мне пришлось грести.
“Отлично, – подумал я. – А я смог больше времени провести с твоей женой”.
– У меня есть запасная канистра, – сказал я. – Ты забыл ее, когда угонял мою лодку.
Я подсоединил шланг к новой канистре и включил насос. Мотор завелся с первой попытки. Несколько головок на пляже вскинулись и обернулись к нам. Только дети, игравшие у воды, расслышали звук мотора.
– Байа бан! – закричала с отмели маленькая Амини.
Нелл приподнялась и тихим, надтреснутым голосом отозвалась:
– Байа бан!
– Байа бан!
– Байа бан! – кричала Нелл.
Я хотел удержать ее, но, кажется, мужчины с барабанами не слышали ее за грохотом и общей суматохой.
Длинной певучей трелью звучало очередное длинное имя, которое Нелл адресовала в ответ каждому малышу, вспоминая имя его клана, имена предков с материнской и отцовской сторон, пока слова не иссякли и не превратились в бессвязные рыдания. Малыши зашли в озеро поглубже и весело плескали в нас водой, выкрикивая слова, которых я не мог понять, пока мы плыли мимо.
Уплывайте. Возвращайтесь к своим прекрасным танцам и прекрасным церемониям. А мы будем хоронить своих умерших.
Само небо казалось таким гнетущим, таким мрачным. На миг я полностью утратил чувство направления, не понимал, куда вести каноэ, как найти путь к реке. Потом вспомнил про канал между холмами, прибавил газу, и мотор взревел во весь голос. Нос каноэ приподнялся, лодка чуть накренилась и стремительно заскользила по черной поверхности озера.
Добравшись до Сепика, мы пересели на первый же подвернувшийся катер. Это было судно с миссионерами из Глазго, намеревавшимися распространить себя и свою веру по всему региону. Увидев нас, они несколько опешили, их искренняя решимость заметно поколебалась. “Вы что, вернулись с войны, а?” – пробормотал кто-то, и едва мы взобрались на борт, как они смущенно отступили подальше.
Впрочем, мы не дали им возможности вступить в разговор, хотя один из них купил мое каноэ и мотор, предложив заведомо больше настоящей цены. Нелл уговаривала не продавать и сразу вернуться к киона. Но я был твердо намерен отправиться с ними в Сидней, и мне нужны были деньги. Пока Фен договаривался с капитаном насчет остальных вещей, которые нужно было забрать, я сказал Нелл, что готов следовать за ней до Нью-Йорка, если она позволит. Она опустила глаза, но тут вернулся Фен и плюхнулся на сиденье рядом, прежде чем она успела ответить.
В Сиднее мы поселились в “Черном опале” на Джордж-стрит. Нелл настояла на отдельной комнате. Клерк записал нас – Нелл Стоун, Эндрю Бэнксон, Шайлер Фенвик, и мне приятно было видеть их имена раздельно и видеть, как Нелл получила свои отдельные ключи, номер 319, этажом выше наших с Феном комнат.
Даже не приняв душ с дороги, мы сходили в “Банк Содружества”, а потом в контору “Уайт Стар”, где Нелл и Фен забронировали два билета до Нью-Йорка. Я надеялся, что им придется ждать свободных мест несколько недель, но из-за кризиса экономики, как сказал служащий конторы, лайнеры ходят полупустыми. И через четыре дня отплывает “Калгарик”. Бумажные деньги на стойке казались ненастоящими. Электрический вентилятор овевал ласковым ветерком, хотя день выдался довольно прохладным, и Нелл надела свитер поверх платья, сразу став похожей на юную студентку. Все было неправильно: этот вентилятор, мраморные полы, прическа клерка, его дурацкий галстук, запах начищенной кожи и мятных леденцов. Я хотел взять билет на то же судно. Хотел разорвать к чертям ее билет и увезти ее с собой к киона.
Не в силах вернуться в непроницаемые стены “Черного опала”, не в силах сидеть в ресторане, мы гуляли. Я приучал себя к шуму, обуви, автомобилям, к сотням одутловатых розовых морд, лающих на австралийском английском, который вдруг стал омерзительным на слух. Даже вывески магазинов и рекламные щиты наводили тоску. МАДАМ, ВОТ ОН, ВАШ ГАЗОВЫЙ ХОЛОДИЛЬНИК. ЛУЧШИЕ НА СВЕТЕ ВЕЩИ УПАКОВАНЫ В ЦЕЛЛОФАН. Тем не менее я заставлял себя прочесть каждое.
