Европейские негры - [50]

– У меня к вам просьба, сказал Йозеф. – вы всегда были ко мне так милостивы… Жена моя здесь. Она была совершенно невиновата…

– Это значит, ты хочешь опять освободиться от моей власти? Пожалуй, Йозеф, я освобождаю тебя от всяких условий. Мы не будем больше видеться с тобою; но помни, я всегда готов помогать тебе, если понадобится.

– Неужели вы не позволите мне иногда видеть вас? с выражением искренней привязанности сказал Йозеф.

– Не знаю; быть может, мне когда-нибудь понадобятся твои услуги, мой честный Йозеф; но только в деле, которого ты не должен будешь стыдиться. Прощай же.

Йозеф ушел, благодаря своего покровителя.

Через два или три часа, герцог Альфред сидел у барона Бранда.

– У меня к вам важная просьба, барон, говорил он: вчера вечером я, Форбах и Штейнфельд сидели у майора Сальма. Он показывал Штейнфельду свои ружья и тому подобное; мы говорили с Форбахом…

– И вы предложили ему пари, подсказал Бранд.

– Значит, он уж говорил вам?

– Я ни вчера, ни сегодня не виделся ни с кем из бывших у фон-Сальма.

– Как же вы узнали о нашем пари?

– Это моя тайна; но я знаю, что вы герцог, сказали, что если вы захотите, то m-lle фон-Сальм будет на маскараде в домино с лентами цветов вашего герба. Форбах сказал, что этого она не сделает.

– Да откуда ж вы это узнали? Если так, вы знаете и просьбу, с которой приехал я к вам?

– Угадываю: вы хотите, чтоб я помог вам сдержать слово, потому что, хотя Форбах не принял пари, но вам хочется доказать, что вы имеете влияние на m-lle фон-Сальм.

– Да; но я сам вижу, что это невозможно, сказал герцог. – А мне чрезвычайно хотелось бы поссорить ее с Форбахом.

– Да, это очень-трудно: она конечно понимает, что, надев ленты цветов вашего герба, она безвозвратно компрометирует себя, сама объявляет себя… короткою вашею приятельницею, чтоб выразиться скромно.

– Но как бы хотелось мне этого! Я тогда торжествовал бы над этим ненавистным Форбахом.

– Но если я окажу вам эту важную услугу, что тогда, герцог? Могу ли я также рассчитывать на безусловную помощь с вашей стороны в моих делах?

– О, конечно! Даю вам слово.

– В таком случае и я даю вам слово, что ваше желание будет исполнено.

– Ужели? вскричал обрадованный герцог: – вы заставите ее сделать это? подумали ли вы, как это трудно? Ведь она любит Форбаха…

– Я не даю необдуманных обещаний. M-lle фон-Сальм будет на маскараде в домино с лентами цветов вашего герба. Но тогда и я потребую от вас услуги, скоро или нескоро, как случится, но потребую…

– И будьте уверены, я сделаю все, что в моих силах. До свиданья, барон.

– Я не удерживаю вас, потому что еду к вашему сопернику, Форбаху, сказал, улыбаясь, Бранд.

Когда барон Бранд вошел к Форбаху, у него сидели обыкновенные его гости и, в том числе, Штейнфельд. Они рассматривали рисунки, принесенные Артуром, и хохотали. При входе Бранда, хозяин и Артур переглянулись; но он, по-видимому, не замечая этого, хладнокровно спросил, чему все так смеются.

– Вы были свидетелем, барон, с каким нелепым чванством держал себя Данкварт, когда был у г. Эриксена; посмотрите же, достаточно ли отмстил ему оскорбленный художник этими рисунками, сказал хозяин, передавая ему альбом из шести листов.

На первом была нарисована голова орангутанга, на последнем чрезвычайно-сходный портрет Данкварта; промежуточные рисунки служили связью между этими двумя физиономиями, представляя постепенный переход обезьяны в Данкварта.

– Восхитительно! сказал Бранд. – Я дорого дал бы за этот альбом.

– Если вы обещаете не показывать его никому, кроме близких приятелей, и то под секретом, я подарю вам его, отвечал Артур.

– Принимаю подарок, и благодарю вас; но не принимаю ваших условий.

– Скажи, Штейнфельд, спросил хозяин: – как тебе понравилось нынешнее общество? Кончил ты свои визиты?

– Почти; остается сделать не более трех или четырех, между-прочим, генералу Вольмару. Правда ли, что его жена очень-хорошенькая?

– Красавица, сказал Форбах: – и Вольмар ревнив, как Отелло.

– Непременно постараюсь познакомиться, сказал Штейнфельд.

– Я держусь своего замечания, что она очень-похожа на вас, барон, продолжал хозяин, обращаясь к Бранду: – между вашими фамилиями непременно было родство.

– Мне было бы это очень-лестно, холодно отвечал Бранд.

Через несколько минут все разъехались; но Форбах удержал Эриксена.

– Нам нужно внимательно наблюдать за Брандом, сказал он живописцу: – мои подозрения усиливаются. На днях один из секретарей директора полиции говорил мне, что невозможно сомневаться в существовании организованной и опасной шайки, главным убежищем которой служит Лисья Нора. Он думает, что надобно истребить это гнездо, купив его на счет города и разрушив до основания; других средств нет, потому что все обыски не приводят ни к чему. Кстати, помните ли вы случай, когда вы были так добры, что отнесли мое письмо к одной старухе, живущей в той части города, именно, Бекер? Вы помните, что письмо было запечатано печатью Бранда? Теперь я начинаю думать, не к нему ли относились некоторые загадочные выражения в письме, которое получил я от этой старухи. Она писала, что поручает себя покровительству моего «могущественного друга» и так далее.