Европейские негры - [48]

– И не сказал об этом жене?

– Вчера она не хотела видеть меня, после своего истерического припадка. Ныньче утром, когда мне надобно было отправляться на свои визиты, она еще спала.

– Но знаешь ли ты, что ты наделал?

– Что ж такое?

– Твоя теща говорит, что ты был знаком с этою девушкою, что этот ребенок – твое дитя; что ты самым ужасным образом оскорбил жену, взяв к себе в дом этого ребенка; что твоя жена не может после этого оставаться в моем доме и должна просить развода.

– Боже мой! какая нелепость! сказал изумленный доктор: – подумай сам, такой ли я человек, чтоб можно было выдумывать обо мне подобные пошлости?

– Но их однако выдумали. Быть-может, теща и жена твоя через несколько времени образумятся, по, во всяком случае, после глупой сплетни, ты не должен оставлять этого ребенка в своем доме.

– Но что ж мне делать?

– Знаешь ли, сказал Артур, подумав: – отдадим его на воспитание в одно честное и доброе семейство, которое могу я указать тебе.

– Кто ж эти люди? спросил Эдуард.

– Их фамилия Штайгер. Отец, старик, добрейшее существо в мире; дочь… ты сам увидишь ее. Эдуард, я давно хотел познакомить тебя с ними, потому что я люблю эту девушку.

И Артур, увлеченный своими чувствами, начал рассказывать брату о своих отношениях к Кларе и описывать ее в самых восторженных выражениях.

– Но подумал ли ты, Артур, что матушка всеми силами будет противиться твоему намерению? Как будут оскорблены все наши родственники! какие сплетни поднимутся между знакомыми!

– Но я решился; это необходимо для моего счастья. Я дал уж слово.

– Во всяком случае, на меня ты можешь рассчитывать, Артур: я твой верный союзник.

– Поедем же к Штайгерам, просить их, чтоб они взяли этого ребенка.

– Хорошо; но прежде зайдем к сестре Марианне: я не могу оставить детей с этою беспечною нянькою; надобно поручить их Марианне.

Марианна плакала, когда вошли братья.

– У нас с тобою почти одинаковое горе, сказала она Эдуарду.

– Что такое, милая сестра?

– Мне совестно говорить вам: вы подумаете, что я разузнаю о поступках моего мужа неблагородными средствами; но я узнала это совершенно против воли. Сейчас мне доложили, что меня хочет видеть какая-то незнакомая женщина; я вышла к ней, ничего не предчувствуя. И прежде, чем я успела сообразить, что она говорит мне, и прогнать ее, она уж толковала мне, что Альфонс волочится за танцовщицею, которая живет у своей тётки, какой-то г-жи Бекер. Я прогнала гадкую доносчицу, которая, вероятно, надеялась награды за свое шпионство; но… теперь я соображаю многое, и вижу, что её слова справедливы. А он еще всегда толкует мне о приличиях; он еще ревнует меня, которая никогда не подавала ему никакого повода к подозрению…

Артур вспомнил, что на лестнице попалась ему вдова Вундель, которую он видел несколько раз, проходя к Штайгерам.

– Не мучь себя прежде времени, сказал Эдуард: – ты сама знаешь, можно ли полагаться на слова женщины, которая ссорит жену с мужем, чтоб получить несколько талеров. Позволь нам узнать хорошенько, справедливы ли твои подозрения, тогда увидим, что нам делать.

И, попросив сестру посмотреть за детьми, Эдуард отправился вместе с Артуром к Штайгерам.

VI. Ричард

В гардеробных кордебалета нет торопливой деятельности, свидетелями которой мы были в тот спектакль, когда началось наше знакомство с Кларою Штайгер: фигурантки одеваются очень-медленно, да и немного их собралось нынче в театр. Это потому, что ныне дается опера, а не балет, и фигурантки участвуют только в двух-трех сценах, именно, так-как опера фантастического содержания, то в первом акте являются на сцене сильфиды, а в пятом, в последней сцене, фея Амороза, покровительница любящих сердец, слетает с облаков, чтоб соединить тощего тенора с престарелою примадонною.

– Правда ли, Тереза, что ты выходишь замуж? спросила одна из танцовщиц у роскошной сильфиды, поправлявшей перед зеркалом свои крылья.

– Да, это правда; я уж подала просьбу об отставке, гордо отвечала Тереза и пошла в тот угол комнаты, где одевались Клара и Мари. Мари была печальнее, нежели когда-нибудь, и Клара напрасно старалась утешить ее.

– Да скажи, по крайней мере, о чем ты плачешь? говорила Клара.

– Нет, с тобою напрасно говорить об этом, ты не поможешь.

– Так посоветуйся с Терезою, вот она идет к нам: она девушка умная и энергическая. – Мари наклонила голову в знак согласия, но продолжала плакать.

– Что за слезы? сказала, подходя к ним, Тереза: – уж не случилось ли с тобою какой-нибудь беды, Мари? Да оно, впрочем, и не было б удивительно.

– Тереза, я погибла! рыдая, говорила Мари.

– Э, полно воображать все в таком ужасном виде! Да перестань же плакать! нехорошо, если заметят другие. Если и случилась беда, незачем разглашать ее. Да говори же, что с тобою?

– Тётка все мучила меня, все твердила о том господине. Я не хотела ее слушать. Я говорила ей, что на мне хочет жениться Ричард; она отвечала что все это глупости, что я могу жить роскошно, иметь экипаж, богатые платья… Вчера вечером она ушла из дому; я осталась в квартире одна. Вдруг вошел в комнату он. Я испугалась. Он все говорил, что очень меня любит. Я плакала и просила его уйти, пожалеть меня, оставить свои намерения, потому что у меня есть жених, которого я люблю. Но он делался все более дерзок, наконец взял за руку и хотел насильно поцеловать.