Европейская поэзия XIX века - [48]

и льется их песня широким напевом,

и молнии мести сверкают в глазах.

И зимняя буря, их пению вторя,

бушует, и воет, и дико ревет,

и вихрем бунтарскую песню в просторе

далеко по белому свету несет.

Зловещее небо насупилось мглистей,

и все холоднее студеная ночь,

а песня все пламенней, все голосистей.

И буря ревет, голосит во всю мочь…

И пьют… и поют… То обломок ничтожный

народа, который все муки постиг,

то дети отчизны, рабыни тревожной,

чей жертвенный подвиг безмерно велик.

Босые и рваные, в тяжкой разлуке

с отчизной далекой, вино они пьют,

стремясь позабыть все несчастья и муки,—

поют они хором, сквозь слезы поют!

ГАЙДУЦКИЕ ПЕСНИ Перевод М. Павловой

Гоце Делчеву[61]

I

День я днюю по местам укромным,

ночь ночую по дорогам темным.

Нету батьки, нету мамки,—

батьки, чтоб наставить,

мамки — в путь отправить…

Гой вы, горы,

ты, Пирин-планина!

Гой вы, черны

цареградски вина!

С кем враждую — меру дам за меру,

с кем дружу я — веру дам за веру.

Нету ни сестры, ни брата —

брата, чтоб гордиться,

сестры, чтоб проститься…

Гой ты, сабля

вострая, лихая!

Гой ты, водка

лютая, хмельная!

Бог на небе — пусть себе богует.

Царь на троне — век ли пролютует?

Нету милой, нету любы,—

чтоб ждала-скучала,

обо мне рыдала…

Гей, винтовка

моя, огнеметка!

Гей, подружка,

солуньска молодка!

II

Ой, кабы, люба, да были

червонным золотом чистым

твои ли русые косы…

Их на коня бы, любушка, право,

тотчас сменял я;

с ним бы ораву

турок проклятых прогнал я!

Ой, кабы, люба, да были

двумя алмазами, люба,

твои ли черные очи…

Их на ружье бы, любушка, право,

тотчас сменял я;

с ним бы на славу

турок стрелял я!

Ой, кабы, люба, да были

жемчужным чудным монистом

твои ли белые зубки…

Их на саблю, любушка, право,

тотчас сменял я,

ею б на славу

турок сражал я!

III

Темный наш лес — засада,

гей ты, ружье-кремневка,

люди идут с базара,

едет надутый Лазо;

дерево лист уронит,

пуля Лазо догонит,

воевода.

«Люди идут с базара,

едет надутый Лазо;

дерево лист уронит —

плохая примета.

Пуля Лазо догонит,

сживет со света…

Огонь чело мне сжигает,

мука мне душу терзает,

дружина».

Зуб за зуб, око за око,

эх, верная клятва гайдука.

Знают Лазо повсюду,

кровавого ката, иуду;

зуб за зуб, мука за муку —

таков обычай гайдука,

воевода.

«Знают Лазо повсюду,

кровавого ката, иуду,

зуб за зуб, мука за муку,

за смерти!

Таков обычай гайдука

навеки…

Да жаль мне бедную пташку,

Лазову дочку, бедняжку,

дружина».

IV

Сон мне снился, ой, не радость,

проклятая младость,

холм могильный, холм песчаный

под листвой увялой.

На могиле, ой, не радость,

проклятая младость,

крест юнацкий деревянный,

на нем птенчик малый.

Рано утром, ой, не радость,

проклятая младость,

он поет, как в жизни трудной

сирота скитался.

А под вечер, ой, не радость,

проклятая младость,

он поет, как воин юный

с жизнью расставался.

Сон мне снился, ой, не радость,

проклятая младость,

сон зловещий, сон нелживый —

мой холм сиротливый…

ВОЛШЕБНИЦА Перевод В. Соколова

Душа моя — смиренная рабыня,

твоей душой плененная. Отныне

душа моя в твои глаза глядит,

она тебя смиренно заклинает

и молит, молит. Год за годом тает…

Твоя душа-волшебница молчит.

Моя душа томится жгучей жаждой,

но все молчит в ответ на зов мой каждый

твоя душа, дитя и божество…

Твои глаза молчат…

Не отвечает

душа твоя.

Ужель ее смущает

волшебное свое же торжество?

ВЕНГРИЯ

МИХАЙ ВИТЕЗ ЧОКОНАИ Перевод Н. Чуковского

Михай Витез Чоконаи (1773–1805). — Один из крупнейших и разностороннейших венгерских поэтов. Автор лирических стихов, ирони-комических и эпических поэм, антидворянских сатирических комедий, трактатов по стихосложению. Поклонник Гольбаха, Руссо, Вольтера, он сочинял стихотворения любовно-анакреонтические и философские, навеянные идеями о естественном равенстве людей. Стилевые традиции рококо, сентиментализма, петраркизма сплавлялись у него со школярско-плебейскими и фольклорными мотивами. Вынужденный вести полунищую скитальческую жизнь, он отлично знал народную поэзию и стал одним из первых писать стихи в народно-песенном духе.

ВЕЧЕР

Уходит солнца шар средь блеска и сиянья

В распахнутую дверь ущерба, увяданья;

Горячие лучи бледнеют, умирая,

Свой жар за горизонт багряный погружая,

И гаснут в вышине на золоченых тучах.

И вечер на крылах прохладных и могучих

Летит с улыбкою, летит, роняя росы,

Как сладостный бальзам, в раскрывшиеся розы.

Пичуги малые, в остывших сидя гнездах,

Печальной жалобой тревожат сонный воздух,

И плачет соловей, и плачет, и рыдает,

И жаворонка трель все выше улетает.

В пору забрался волк и дремлет, а в берлоге

Испуганный медведь ревет, рычит в тревоге.

Придите, вечера, дохнув очарованьем,

Наполните, летя, мой слух своим звучаньем,

Пусть душу скорбную ваш тихий ветер тронет,

Утешит нежностью и горечи схоронит.

Зефиры легкие, летите, вейте, вейте,

Веселье, радость, жизнь мне в душу щедро лейте!

И вот уж окружен я ветерком крылатым,

Он дышит мне в лицо небесным ароматом,

На радость грациям, широкий, шелестящий,

Какие игры он устраивает в чаще,

Как он колеблет гор далеких очертанья,

Едва заметные сквозь лунное сиянье,

Как, сумрак шевеля, он открывает дали

Для грусти сладостной, для радостной печали!

Не торопись, о ночь, с угрюмыми часами

И радость не гони холодными крылами,

Мне отдыха не даст безмолвие ночное,

Ничто моей душе не принесет покоя.