Европа в средние века - [11]
XI.34. О том, кто обрежет юбки у женщины. Если кто-либо обрежет юбки женщины, не имея на то полномочий от Судьи или алькальдов, заплатит двести мараведи и будет объявлен врагом [города]...
XI.36. О двоеженце, живущем одновременно с двумя женами. Всякий человек, имеющий законную супругу в другом месте, и который женится в Куэнке при жизни первой жены, будет сброшен с высоты. Если же у женщины есть в другом месте законный супруг, а в Куэнке она выйдет за другого, ее должно сжечь живьем; если она покается, ее следует сечь на всех площадях и всех улицах Куэнки, а затем изгнать из города.
XI.37. О женатом мужчине, открыто содержащем сожительницу. Если кто-либо, имея законную жену, будь то в Куэнке или в другом месте, открыто содержит сожительницу, то их обоих, связанных вместе, следует подвергнуть публичной порке.
XI.39. О женщине, намеренно убившей плод в своем чреве. Женщина, намеренно убившая плод в своем чреве, должна быть сожжена заживо, если она сознается в своем преступлении; в противном случае она может быть оправдана испытанием огнем.
XI.42. О женщинах, промышляющих знахарством и колдовством. Женщину, варящую зелье и занимающуюся колдовством, следует сжечь заживо или оправдать посредством испытания огнем.
XI.44. О своднях. Всякая женщина, о которой станет известно, что она занимается сводничеством, должна быть сожжена заживо; если же это лишь молва, которую она отрицает, ее следует подвергнуть испытанию огнем.
В ПОИСКАХ БОГА
Неотступно следуя римской традиции, искусство Империи доносит изображения человеческих лиц — мужчин и женщин. Чаще всего их глаза созерцают другие картины, запредельные, лишенные посюсторонней видимости. Некоторые лица, однако, похожи на наши. Обычно это лица персонажей сцен, изображающих ад. Причина тому простая: интеллектуальная элита того времени служители церкви, водившие рукой художников, полагали, что ад — это плотский, зримый, т.е. наш, мир. Мир заблудший, охваченный грехом, преданный медленному тлению, обреченный. Время его сочтено. И поскольку он наполнен злом и ему суждено погибнуть, от него следует отвернуться. Во всяком случае тем, кто способен это сделать. Такие люди есть. Это монахи. Подвижники. В XI веке их почитали. Вся надежда на спасение была возложена на монастыри. О них заботились. Им, этим приютам добродетели, приносились щедрые дары. Подобно замкам, монастыри были укрепленными сооружениями, то были цитадели, противостоявшие натиску зла, они часто располагались на вершине горы, символизируя удаление от мира, постепенное приближение к вершинам чистоты. Как и замок, монастырь впитывал богатства окружающей его местности. Однако рыцари и крестьяне отдавали свое имущество добровольно, ибо они страшились смерти и последующего суда, а монахи защищали их от самых худших опасностей — опасностей невидимых. На юге латинского христианского мира королей почти никто не видел. Их имена еще помнили, поминали во время литургии, но они казались далекими, как боги. Королевская власть была уже не более чем мифом, символической идеей мира и справедливости-Монархии в этих странах полностью распались под натиском бурного развития феодализма. В Южной Европе, таким образом, в отличие от Германии, берегов Уазы и Сены или Винчестера, очагом художественных новаций не был королевский двор — такими очагами были крупные монастыри, особенно те из них, что поддерживали тесные связи с областями передовой культуры. Таковы были монастыри Испании. Здесь не было устойчивой границы между христианами и мусульманами. В постоянных военных столкновениях победы и поражения бесконечно сменяли друг друга; то конница Ислама устремлялась на Барселону, оттесняя христиан к Пиренеям, то воины Христовы достигали Кордовы и врывались в городские ворота. Одновременно шел нескончаемый обмен. Христианская Европа брала все, что могла взять: золото, рабов, заимствуя в то же время и большую изысканность выражений и жестов, большую утонченность движений ума. Это происходило благодаря существованию крупных христианских общин, процветавших под властью отличавшихся терпимостью халифов, благодаря тому, что монастыри Кастилии, Арагона и Каталонии сохранили, с помощью посредничества Сарагосы и Толедо, связи с очагами очень древней и живой культуры, колыбелью христианства на Востоке. Эти связи способствовали архитектурным нововведениям, появляющимся в XI веке в облике церквей в Пиренеях.
Согласно уставу бенедиктинцев, жизнь монахов означала прежде всего изоляцию, уход из мира. Но под защитой монастырской ограды, укрывающей от соблазнов века, эта жизнь протекала в общине. Уединение было коллективным. Несколько десятков, иногда несколько сот человек, выходцев из аристократических семей, образовывали братство, возглавляемое отцом-аббатом. От этих обширных, как бы семейных, усадеб сегодня почти ничего не осталось. Лишь иногда можно увидеть центральный двор, вокруг которого располагались общинные сооружения, спальня, трапезная, зал, в котором монахи собирались для обсуждения дел братства. Это пространство, окруженное аркадами, совершенно замкнутое, само воплощение уединения и затворничества, образовывало монастырскую галерею. Специально предназначенная для прогулок, для того, чтобы каждый из братьев мог на ходу неспешно размышлять над прочитанным в книгах, галерея представляет Творение, сведенное, благодаря послушанию и смирению, к своим первоначальным основам, к четырем элементам видимого естества — воздуху и огню, земле и воде, вырванным из вихря суетного движения — к Земле Обетованной. В одном из рядов сооружений — церковь. Зачастую лишь она возвышается среди руин тысячелетие спустя.
Книга Жоржа Дюби, одного из крупнейших французских медиевистов, посвящена социальным представлениям Средневековья. Это прежде всего история того, что думало средневековое общество о себе самом. Но это рассказ и о том, как соотносились такие размышления с действительностью, как они вписывались в более общие идеологические системы, какие корни они имели в предшествующих эпохах и какое получили развитие в последующих. Если географическое пространство исследования очерчено достаточно жестко - Север Франции, то мыслительное его пространство отнюдь не ограничивается рамками одной проблемы и одного отрезка истории.
Введите сюда краткую аннотацию.
Книга замечательного французского медиевиста, наделенного к тому же еще и литературным талантом, рассматривает высочайшие творения средневекового Запада, мир сложных и чарующих форм изобразительного искусства в русле общего развития цивилизации. Жорж Дюби показывает, как в XI веке руководство художественным процессом перешло из рук королей в руки монахов, как сто лет спустя городское возрождение поставило собор в центр своих помыслов и новшеств, как в XIV веке инициатива создания великого искусства, проникнутого уже и светскими ценностями, вновь вернулась к правителям. По утверждению автора, текст как таковой перестает быть сегодня главным документом историка.
Известный ученый и литератор, член Французской академии Жорж Дюби (1919–1996) занимает особое место в современной историографии, являясь автором многочисленных глубоких исследований по истории средневековой Франции, а также популярных книжек по избранной им теме. Его захватывающие книги, смелость и богатство содержания которых поражают читателя, стали одним из символов Франции. В предлагаемой вниманию читателей работе автор рассматривает средневековое французское общество, как бы поднимаясь над фактологической картиной прошлого, уделяя внимание лишь отдельным, наиболее ярким историческим событиям.
Аксаков К. С. — русский публицист, поэт, литературный критик, историк и лингвист, глава русских славянофилов и идеолог славянофильства; старший сын Сергея Тимофеевича Аксакова и жены его Ольги Семеновны Заплатиной, дочери суворовского генерала и пленной турчанки Игель-Сюмь. Аксаков отстаивал самобытность русского быта, доказывая что все сферы Российской жизни пострадали от иноземного влияния, и должны от него освободиться. Он заявлял, что для России возможна лишь одна форма правления — православная монархия.
Классическое произведение Корнелиуса Райана, одного из самых лучших военных репортеров прошедшего столетия, рассказывает об операции «Оверлорд» – высадке союзных войск в Нормандии. Эта операция навсегда вошла в историю как день «D». Командующий мощнейшей группировкой на Западном фронте фельдмаршал Роммель потерпел сокрушительное поражение. Враждующие стороны несли огромные потери, и до сих пор трудно назвать точные цифры. Вы увидите события той ночи глазами очевидцев, узнаете, что чувствовали сами участники боев и жители оккупированных территорий.
Авторы этой книги дают возможность увидеть полную картину существования первобытных племен, начиная с эпохи палеолита и заканчивая ранним железным веком. Они знакомят с тем миром, когда на Земле только начинало формироваться человеческое сообщество. Рассказывают о жилищах, орудиях труда и погребениях людей той далекой эпохи. Весь путь, который люди прошли за много тысячелетий, спрессован в увлекательнейшие отчеты археологов, историков, биологов и географов.
Никто в настоящее время не вправе безоговорочно отвергать новые гипотезы и идеи. Часто отказ от каких-либо нетрадиционных открытий оборачивается потерей для науки. Мы знаем, что порой большой вклад в развитие познания вносят люди, не являющиеся специалистами в данной области. Однако для подтверждения различных предположений и гипотез либо отказа от них нужен опыт, эксперимент. Как писал Фрэнсис Бэкон: «Не иного способа а пути к человеческому познанию, кроме эксперимента». До недавнего времени его прежде всего использовали в естественных и технических науках, но теперь эксперимент как научный метод нашёл применение и в проверке гипотез о прошлом человечества.
«Festung» («крепость») — так командование Вермахта называло окруженные Красной Армией города, которые Гитлер приказывал оборонять до последнего солдата. Столица Силезии, город Бреслау был мало похож на крепость, но это не помешало нацистскому руководству провозгласить его в феврале 1945 года «неприступной цитаделью». Восемьдесят дней осажденный гарнизон и бойцы Фольксштурма оказывали отчаянное сопротивление Красной Армии, сковывая действия 13 советских дивизий. Гитлер даже назначил гауляйтера Бреслау Карла Ханке последним рейхсфюрером СС.
Трудности перехода к мирному строительству, сложный комплекс социальных и политических противоречий, которые явились следствием трех лет гражданской войны, усталость трудящихся масс, мелкобуржуазные колебания крестьянства — все это отразилось в событиях кронштадтского мятежа 1921 г. Международная контрреволюция стремилась использовать мятеж для борьбы против Советского государства. Быстрый и решительный разгром мятежников стал возможен благодаря героической энергии партии, самоотверженности и мужеству красных бойцов и командиров.