Еврейские пираты Карибского моря - [75]

Через некоторое время жена Абрахама, Ревекка Палаччи, сообщила, что ее муж скончался, и взяла на себя его долги как вдова. На самом деле Коэн инсценировал смерть для сокрытия незаконных путешествий на Ямайку. Из Амстердама он перебрался в Сале, пиратскую республику в Северной Африке, где у него было много партнеров и где он и семья его жены были хорошо известны[451].

Евреи Порт-Рояля использовали главное правило выживания, которому следовал их народ в рассеянии: они «служили двум господам». Евреи снаряжали пиратов, давали советы, какую цель для нападения следует выбрать, и получали долю добычи. Однако если пиратство оказалось вне закона, то оставалась прибыльная торговля с испанцами, пусть и незаконная. Всем хотелось получить свой кусочек, даже новому губернатору Ямайки. В марте 1672 года Линч написал Арлингтону, что присутствие пиратов разрушило испанские планы нападения на остров, и добавил, что больше не будет пытаться наладить легальную торговлю с «самым неблагодарным и бесчувственным народом в мире»[452].

Но Линч вовсе не был столь наивным, как может показаться. Отправляя капитанов в первое плавание с предложениями для испанцев, он дал им и иные инструкции. Если испанцы оттолкнут протянутую руку и не захотят торговать, то капитанам следовало связаться с некоторыми местными купцами. Список имен составили агенты губернатора, занимавшиеся «тихой торговлей». Пока торговля оставалась незаконной, сефарды Порт-Рояля считались предпочтительными агентами для иностранцев любого вероисповедания. За комиссионные в размере 10–15 процентов они «рекомендовали грузы, усиливали команды, предоставляли коммерческие сведения и сопровождали суда на испанские рынки»[453].

Враждебность английских купцов к «потомкам убийц Господа нашего» не исчезла. В июне 1672 года Линч получил петицию от семидесяти двух торговцев-христиан, которые сообщали, что опасаются «бессчетного количества евреев, которые живут на острове и торгуют тут же, вопреки закону». По иронии судьбы, ямайские купцы, как когда-то в Ресифи, обвиняли евреев в том, что те занимались вещами, сегодня считающимися принятой деловой практикой:

Главное зло, причиняемое евреями, заключается в том, что они создали торговую монополию. Они объединены в одно сообщество пайщиков и не только покупают самые лучшие товары, но часто просто приобретают весь груз судна и продают по цене ниже, чем у подателей сей петиции, так как последние живут куда беднее… Ваша честь наверняка видели в Европе, как евреи поглощают всю торговлю… Хотя их торговля принесла прибыль и уважение острову, Англия не получает ничего из всех товаров, прибывающих из Голландии, куда они наверняка отправятся со всеми своими приобретениями, а остров Его Величества будет обездолен, и его подданные претерпят большой ущерб[454].

Линч призвал Карла отвергнуть прошение, снова приведя аргументы в поддержку евреев. Король, нуждавшийся в твердой валюте, подтвердил милостивое отношение к евреям. Покупательская способность еврейских торговцев, их опыт в импорте и экспорте драгоценных металлов (наряду со связями в Испанской Америке и Голландии) делали присутствие евреев на Ямайке необходимым для притока капитала в Англию и процветания колонии. Мнение Линча возобладало, и исполнительная королевская власть рекомендовала позаботиться о привлечении новых евреев на Ямайку. В декабре 1672 года Карл написал Линчу, что захват судна Бистоном в прошлом году на основании того, что судовладельцем «был еврей, которого следует считать иностранцем», был несправедливым и незаконным. «Указанный судовладелец, Рабба Коути, должен пользоваться всеми правами свободного гражданина… судно и весь груз необходимо ему вернуть»[455].

Предрассудки не в состоянии победить экономику. Вклад евреев в процветание Ямайки и Англии определил доброе отношение к ним со стороны королевской власти. За двадцать лет, с 1656 по 1676 год, Ямайка поставила в Англию примерно четыре миллиона фунтов серебра, в основном благодаря тем, кто занимался нелегальной торговлей. Английская Счетная палата отмечала, что остров стал главным поставщиком серебра и золота. Оттуда поступило драгоценных металлов больше, чем из всех других владений Англии, вместе взятых[456].

Морган ничего не слышал от короля с тех пор, как в 1672 году его доставили под стражей в Англию, чтобы он дал ответ за свои «преступления против короля, его короны и достоинства»[457]. Возможно, Карл полагал, что будет достаточно отозвать пирата с Ямайки. Так или иначе, прошел год, прежде чем монарх вызвал к себе Моргана. К сожалению, о периоде пребывания Моргана в Лондоне есть лишь неполные свидетельства. Несомненно, обитатели британской столицы содрогались при мысли о том, что принимают настоящего головореза.

Пока Морган будоражил Лондон, Модифорд маялся в Тауэре. Испанский посол с удовлетворением отмечал, что бывший губернатор Ямайки чахнет в тюрьме, будучи погребенным в «холодной и сырой комнате с каменными стенами»[458]. Когда Модифорд наконец вышел из тюрьмы, все были уверены, что его время прошло. Но, как оказалось, Морган не забыл своего начальника.