Еврейские народные сказки. Том III. Сказки евреев арабских стран - [24]

В самом Танахе этот колодец не называется колодцем Мирьям, но сближение в тексте смерти Мирьям и выкапывания колодца позволяет предположить, что эти места были расположены рядом. Могила Мирьям дает название и колодцу, а также служит общим обозначением и могилы, и колодца, местоположение которых было дислоцировано археологами. Ритуальное действие на этом месте, вероятно, было призвано запечатлеть его в культурной памяти народа Израиля, и это название, связанное ли с местом или уже независимое от него, стало традиционным. В переводах Танаха это колодец, который сопровождает израильтян в скитаниях по пустыне.

В постбиблейской и посттанайской литературе колодец Мирьям приобретает магические и мифические свойства. В Мишне (Авот 5:6) «устье колодца» появляется в списке «десяти вещей, которые были сотворены накануне шабата, между заходом солнца и появлением луны». В Мишне колодец не конкретизируется, и только из ассоциаций, которые порождают другие упомянутые объекты, можно понять, что мудрецы имели в виду именно колодец Мирьям. В этом же списке, помимо «устья колодца», упоминаются «жерло земли» и «уста ослицы» (Авот 5:6). Оба эти словосочетания отсылают к эпизодам скитаний в пустыне, в связи с которыми в библейском тексте появляется или подразумевается слово «уста» (также в значении «жерло», «устье» и т. д.) (см. Исх. 22:28; Числ. 16:30–34). Список того, что было создано в сумерках мироздания, включает в себя вещи как имеющие отношение к скитаниям в пустыне, так и универсальные. С пустыней связаны упомянутые в списке три «устья», манна небесная, посох Моисея, шамир (с помощью которого на наперснике первосвященника были выгравированы названия двенадцати колен Израилевых) и могила Моисея.

Не связаны со странствиями в пустыне радуга, демоны, агнец Авраама и клещи. Все эти вещи, созданные в пограничное время, вследствие этого и сами являются «пограничными» или магическими.

Слова «устье колодца» не имеют четкой отсылки к конкретному отрывку из библейского текста и поэтому могут интерпретироваться неоднозначно. Это может относиться к конкретному колодцу в пустыне, колодцу Мирьям или к любым другим колодцам, в связи с которыми в библейском тексте появляется фраза «устье колодца» [16]. Это может также иметь отношение к любому появлению колодца. В отличие от дождевой воды, вода в колодце считалась первозданной, оставшейся под землей после акта творения [17].

В постбиблейской литературе встречаются альтернативные традиции о колодце Мирьям, и в них иногда изменяются его место и функция. Тосефта (Сота 10:11) интерпретирует отсутствие в нем воды после смерти Мирьям как исчезновение колодца. Эта традиция приписывается р. Йосе, сыну р. Иегуды, танаю конца II в.н. э. (ВТ, Таанит 9а).

Согласно другой традиции, колодец продолжил странствие по пустыне вместе с народом Израиля [18]. И, наконец, третья традиция танаев, которая, вероятно, претерпела редактуру в IV в.н. э., представляет собой компромисс между первыми двумя: согласно ей, колодец сначала исчез, а затем появился снова [19]. Когда израильтяне поселились в Палестине, колодец был сокрыт в Средиземном море, и увидеть его можно только с горы Кармель (ВТ, Шабат 35а; в Мюнхенской рукописи вместо Средиземного моря — Тивериадское озеро). Согласно другой традиции, колодец был сокрыт в озере Кинерет, а воронку, которая обозначает место сокрытия, можно увидеть с вершины горы Ешимон (пустыня, пустошь) [20]. Спрятанный в озере Кинерет, колодец имеет лечебные свойства, и если слепой случайно попадает в его воды, то становится зрячим (МР, Бемидбар 18:22), а человек, страдающий от кожного заболевания, от которого же страдала и Мирьям (Числ. 12:10–15; Втор. 24:9), излечивается (МР, Лев. 22:4; МР, Когелет 5:5).

Эти представления получили свое отражение в комментарии Раши (1040–1105) на Вавилонский Талмуд (Шабат 35а; Псахим 54а; Таанит 9а), но в Средние века с историей о колодце Мирьям произошли дальнейшие изменения: границы расселения евреев расширились, и колодец вместе с ними ушел в изгнание. Однако он покидал свое привычное место лишь в шабат, по окончании шабата его воды возвращались к месту своего сокрытия — в озеро Кинерет, в страну Израиля. И все-таки каждый, кому посчастливилось успеть зачерпнуть воды из колодца до истечения шабата, мог использовать ее в лечебных целях. Согласно традиции, нельзя набирать и пить воду из колодца Мирьям в сумерках при окончании шабата, поскольку в эго время она становится мертвой: по истечении шабата наступает конец отдохновения, и водам колодца нужно снова возвращаться туда, где они обычно пребывают [21]. Однако с XI по XIII в. это представление, наоборот, породило массу желающих испить именно в это время суток.

Подобно представлениям о других святых и мифических местах в Галилее, представление о колодце Мирьям оказалось очень живучим в среде цфатских мистиков. Сам р. Хаим Виталь отмечает в конце «Вступления 37: Могилы святых людей в Цфате и недалеко от него» в книге «Шеар га-Гилгулим», что «когда идешь по берегу озера Кинерет к горячим источникам Тверии, почти что посередине пути, на берегу, где много пальм, прямо напротив башни, той, что стоит на вершине горы, находится колодец Мирьям» [