Еврейские народные сказки. Том III. Сказки евреев арабских стран - [142]
Второе сочинение — «Мишлей Шуалим» («Лисьи притчи») р. Берахии б. Натроная га-Накдана из Нормандии (конец XII — начало XIII в.). Все притчи в этой книге написаны в жанре макамы>1. Версия р. Берахии похожа на ту, которую рассказывает Мария Французская (конец XII в.), где любовником вдовы становится не стражник, а человек, который снимает труп с виселицы и хоронит его. Р. Берахия усугубляет родственные отношения между повешенным и любовником: если у Марии Французской они просто родственники, то у р. Берахии — братья и рыцари. В более ранних версиях отсутствуют упоминания о каких бы то ни было взаимоотношениях между повешенным и стражем-любовником, они появляются только в «Романе о семи римских мудрецах», где и повешенный и стражник — рыцари. Королевский визирь, который у р. Берахии находится на заднем плане сюжета, отсутствует как в притчевой традиции, так и в «Романе о семи римских мудрецах», зато играет важную роль в арабской версии сказки, записанной в XIX в. [9], и в настоящей версии, которая также происходит из устной традиции. Эти нарративные модификации вызывают вопрос о том, какими письменными и недокументированными устными источниками пользовался р. Берахия. В переводе «Мишлей Шуалим» на идиш (XVI–XVII вв.) [10] эти изменения отсутствуют, так же как и в версии в «Майсе бух» (XVII в.) [11]. В версии из рукописи «Романа о семи римских мудрецах» на иврите (XVI в.) прослеживатся та же последовательность событий и те же связи между героями, как и в большинстве других версий.
Современные редакторы антологий, как и раввины до них, неохотно включают эту сказку в сборники. Все дело в крайне женоненавистническом финале: хотя он и имеет параллели в других еврейских сказках (см. сказку ИФА 2666, т. 1, № 54), такая жестокость и враждебность по отношению к женщине нелегко переходят из устной традиции в письменную. В недатированной рукописи на иврите, созданной в мусульманской стране, женщину не предают жестокой казни, а просто изгоняют из общины.
В сказках ИФА можно различить два типа данной сказки: (1) встроенная история, рассказанная птицей (орлом или совой) царю Соломону, который ухаживает за царицей Савской или другой красавицей, желающей, чтобы ее ложе было устлано птичьими перьями; (2) фольклорный сюжет 1510 «Матрона из Эфеса», совмещенный с фольклорным сюжетом 1352* «Ужасные действия, совершаемые женщиной». Первый тип опирается на арабскую нарративную традицию. Одной из проблематичных сказок «Тысяча и одной ночи» является сказка «Соломон и царица Савская», где орел критикует Соломона за то, что тот хочет устелить ложе царицы Савской птичьими перьями. Однако эта история появляется только в одном из переводов «Тысяча и одной ночи», опубликованном в 1838–1841 гг. Густавом Вайлем (1808–1889). Ульрих Марзольф и Рихард ван Леувен сомневаются в аутентичности этой сказки, считая, что Г. Вайль сам включил ее в перевод. Даже в этом случае тот факт, что данная сказка присутствует в устной традиции евреев мусульманских стран, позволяет предположить, что она существовала и ранее на Ближнем Востоке в устной передаче или в популярной литературе.
«Вдова» в европейской литературе и европейском театре
Сказка имеет свою историю и в европейской литературе. Жак де Витри (ок. 1170–1240) использовал ее в своих проповедях [12], а анонимный редактор «Новеллино» (II Novellino, 1281–1300, первое изд. 1525) включил ее в свой сборник, опираясь, вероятно, на версию из «Романа о семи римских мудрецах»: трупу также наносятся тяжелые увечья, после чего любовник покидает героиню. Драматический потенциал этой сказки использовался писателями начиная с эпохи Возрождения и до нынешнего времени. «Сатирикон» был впервые издан, вероятно, в Милане в 1482 г., после чего последовали переводы на семнадцати европейских языках (XVI–XX вв.). К этой сказке обращались самые известнейшие писатели: английский драматург и переводчик Гомера Джордж Чапман (1559–1634), Жан де Лафонтен (1621–1695) и Вольтер (1694–1778). В пьесе Дж. Чапмана «Вдовьи слезы» (1612) соединены два фольклорных сюжета: «Матрона из Эфеса» и 1350 «Любящая жена». В одном из двух сюжетов пьесы Лисандр проверяет верность своей жены Синтии: он посылает к ней гонца сообщить о том, что он мертв, а сам, переодевшись, появляется как стражник, который за ней ухаживает. Мотив Н466 «Притвориться мертвым, чтобы проверить верность жены», который характерен в основном для восточных версий сказки, здесь является неотъемлемой частью сюжета. Это может отвечать особенностям пьесы елизаветинской поры и не обязательно должно быть связано с влиянием фольклора. История Ж. де Лафонтена проникнута почтением к Петронию, которого он упоминает в преамбуле и в завершающей части своего произведения. Впервые эта притча появляется в «Поэме о хинном дереве» (Le Poème du Quinquina et autres ouvrages en verse, 1682), и по сюжету она очень близка к версии из «Сатирикона» Петрония. Вольтер использует эту сказку для второй главы, имеющей название «Нос», своей повести «Задиг», которая была впервые опубликована под названием «Мемнон: Восточная повесть» (
