Еврейские хроники XVII столетия. Эпоха «хмельничины» - [90]

Иная судьба выпала на долю труда Абрахама бен рабби Шмуэля Ашкенази «Цаар бат рабим» («Многая беда»)[33]. Хотя Гурлянд считал себя первым публицистом этой хроники, остававшейся в рукописи до его издания, печатный экземпляр ее был обнаружен в библиотеке Фреймана во Франкфурте и опубликован Фридбергом в 1905 году[34]. По-видимому, ее автором был аптекарь, живший во Владимире-Волынском. В своих странствиях он достиг Венеции, где местный раввин рабби Моше Зхут написал предисловие к сочинению Ашкенази. В нем автор пытается следовать стилю и структуре «Цук ха-этим» и «Мегилат эфа». Он приводит некоторые детали и сведения, неизвестные из других источников, но сравнения с Ганновером или ШаХом не выдерживает.

После 1655 года (судя по комментарию) в Венеции было опубликовано произведение Шмуэля Файбиша «Тит ха-явен» (Тинистое болото, название восходит к Псалму 40:3 (39:3 рус. синод. перевод) «И извлек меня… из тинистого болота»). Но это всего лишь список общин, пострадавших от бедствия, к которому добавлено число жертв, сильно преувеличенное (680000 жертв). Упомянуто 276 уничтоженных общин, но в заключение фигурирует цифра в 140 общин[35]. Автор аккуратно отмечает случаи, когда евреи были взяты в рабство татарами или вынуждены были креститься перед угрозой неминуемой смерти. Целью этого «каталога» венского автора было, прежде всего, дать общие сведения о судьбе еврейских общин и их членов, не останавливаясь на судьбах отдельных людей и в подробностях относительно причин событий и их характера.

Плачи и молитвы, написанные непосредственно после погромов на Украине, конечно, были совсем иными[36]. После поминальной молитвы, опубликованной в Праге уже в 1648 году (на идиш) Йосефом бен Элеазаром Липманом[37], были написаны многочисленные молитвы — признанными авторитетами среди раввинов, например, Шабтаем ха-Коэном или Йом-Товом Липманом[38], раввинами и книжниками из общин, пострадавших от катастрофы (например, в Шаргороде)[39], из общин, расположенных далеко от Украины (община в городе Лешно)[40]. Ученик следовал по стопам учителя, как рабби Мордехай бен Нафтали Гирш, ученик рабби Шабтая Шефтеля Горовица[41]. Были слышны голоса и беженцев — рабби Моше из Нароля, раввина в далеком Метце[42] и жителей больших еврейских центров — Моше Галеви из Венеции, писавшего о Польше как о «месте изучения Торы, где Бог отдыхал»[43].

Естественно, во всех этих текстах упор делался на молитву человека, обращенную к Создателю, на необходимость признать грехи и понять связь между грешными делами и сущностью Божественного приговора. Тем не менее есть и различия. Если Йом-Тов Липман подчеркивает непоколебимость жертв, в молитве из Шаргорода указывается на их неотвратимость. Шабтай Горовиц считает, что эти события были вызваны «забвением Торы», Моше из Нароля оплакивает «милую Польшу, в науке и познаниях древнюю»[44]. Другими словами, в каждой молитве отражались личность и позиция ее автора.

В то же время молитва содержит вполне конкретные данные о событиях, которые к этому времени уже стали символами трагедии евреев Украины.

Особенно важны для исследователя данные о событиях, которые произошли во время последующих войн в Речи Посполитой в середине семнадцатого столетия — русской войны 1654–1655 гг. и шведских войн 1655–1660 гг. (главным образом, 1655–1656 гг.). В этот период, однако, перестали появляться работы, подобные тем, которые касались трагедии 1648/49 гг. — возможно вследствие усталости, вызванной годами убийств и эпидемий[45]. Лишь краткие записи и воспоминания зарегистрировали судьбу общин Литвы и Великопольши[46]. Поэтому особую важность приобретают молитвы по жертвам погромов, с одной стороны, и записи в книгах общин, с другой[47].

Как бы то ни было Ганновер единственный из еврейских писателей обратил внимание на страдания нееврейского населения на землях, опустошенных войной; он также попытался сформулировать свой взгляд на обстоятельства и причины бедствий 1648 года.

«Золотым веком» называли поляки десятилетие перед 1648 годом. На Украине были подавлены восстания казаков, огромные поместья магнатов превратились в полунезависимые государства. В 1640 году в одной лишь Киевской провинции 27 магнатов владели 68 % усадеб на селе и в городах (47678 и 70235); список возглавлялся Еремой Вишневецким, владевшим 7603 усадьбами, В Брацлавской провинции, где еврейские общины, такие, как Немиров и Тульчин, первыми пострадали в 1648 году, могущество магнатов проявлялось еще сильнее. Уже в 1629 году восемнадцать магнатов владели здесь более 80 % сельских усадеб (51—198 из 64—811). Список возглавлялся великим коронным гетманом Станиславом Концепольским с 18548 усадьбами; его роль в судьбе Богдана Хмельницкого подробно описана Ганновером[48]. Права владения Концепольского сократились даже в годы, предшествовавшие восстанию на Украине. Значительные участки земли, принадлежавшие Речи Посполитой, которые он арендовал, были отняты Еремой Вишневецким, самым могущественным среди украинских магнатов. В 1616 году семейство Вишневецких владело лишь 616 усадьбами; в 1640 году князь Ерема уже имел 7600 усадеб. В последующие годы, вплоть до 1645 года, его владения стали охватывать огромные территории к востоку от Днепра со столицей в Лубнах. В 1640 году он владел 38000 усадеб, 230000 жителей которых должны были платить аренду и оказывать своему хозяину различные услуги