Еврейские хроники XVII столетия. Эпоха «хмельничины» - [89]

В том же 1651 году в Амстердаме вышла еще одна книга, «Мегилат эфа», написанная Шабтаем ха-Коэном (ШаХ), раввином виленской еврейской общины, в качестве введения к книге поминальных молитв, посвященных памяти жертв. Автор не поучает читателей, но настоятельно указывает им: «Оденьтесь в рубище и посыпьте главы свои пеплом […] сокрушаясь о доме Израиля и народе Божьем, ибо погибли они в убийстве и бедствии»[27]. В конце он постановляет: «Я назначил для себя и для будущих поколений двадцатый день месяца сивана днем поста, траура и молитв»[28].

В 1655 году «Мегилат эфа» была включена в качестве приложения к широко известному труду «Шевет Иегуда» писателя начала шестнадцатого столетия Соломона ибн-Верда, в котором рассказывается об истории преследований, пережитых народом Израиля. Это подчеркнуло тенденцию ШаХа к трактовке погромов 1648/49 годов как возвращения к веку крестовых походов и к подчеркиванию момента жертвенности[29].

В 1653 году, через два года после публикации трудов Меира из Щебржешина и Шабтая ха-Коэна, в Венеции была опубликована наиболее значительная хроника событий, вызванных восстанием на Украине. «Пучина бездонная» Натана Ноты Ганновера оказалась наиболее популярным в последующие годы сочинением такого рода. Введение к этой книге кончается словами: «Вот слова автора, Натана Ноты, сына мученика, рабби Мозеса Ганновера Ашкенази (да будет память праведника благословенна, да отмстит Господь кровь его), жившего в святой общине Заслава, близ святой общины Острога в Волынской области, в стране России»[30].

Во время погромов на Украине Ганновер был, вероятно, относительно молодым человеком; он изучил Писание и служил проповедником в общине. Из его фамилии можно заключить, что его семья перебралась в Польшу из Германии во время тридцатилетней войны, хотя других аргументов в пользу этого предположения нет. Однако несомненна его эмоциональная привязанность к стране, где он вырос и жил. В книге сильно чувствуется его любовь к польскому еврейству и отчаяние, вызванное бедствием, постигшем его соплеменников, особенно волынских евреев.

Видя надвигающуюся опасность, Ганновер и его семья бежали из Заслава. После долгих месяцев странствий и сомнений относительно возвращения, после убийства отца в Остроге Ганновер пустился в дальнейший путь и наконец прибыл в Венецию (через Германию и Голландию). Позднее он переехал в Валахию, где был раввином в нескольких еврейских общинах, а в конце жизни стал раввином в Бради в Моравии, где в 1683 году был убит воинами какого-то венгерского дворянина, перешедшего на сторону турок, воевавших против австрийцев.

Помимо «Пучины бездонной», Ганновер написал еще несколько каббалистических трудов, сохранившихся в рукописи. В 1652 году по пути в Венецию он опубликовал в Амстердаме проповедь к празднику Суккот (праздник кущей), включая комментарий, связанный с праздником. Составленный им четырехъязычный словарь (иврит — идиш — латинский — итальянский) «Сафа брура» («Ясный язык») опубликован в Праге в 1660 году. Сборник молитв «Шаарей Цион» («Врата Сиона»), изданный в 1662 году, был очень популярен в свое время, и некоторые из включенных в него молитв можно обнаружить в более поздних молитвенниках[31].

Однако единственное произведение Ганновера, которому было суждено навсегда остаться в истории еврейской литературы — это его хроника событий 1648 года и последующих лет. Название этого труда произведено от Псалма 69:3 (рус. синод. перевод — 68:3): «Я погряз в глубоком болоте»; автор здесь использует двойное значение слова «Яван» — «трясина» и «Греция», намекая таким образом на украинских последователей греческой православной религии. В период Катастрофы второй мировой войны Яков Фихман в своем предисловии к новому изданию книги Ганновера на иврите подчеркивал, что «Натан Нота Ганновер смог показать в полном объеме ужас, выпавший на долю Израиля, включив его во всю судьбу народа»[32].

Хроника Ганновера воплощает все характерные черты стиля и дарований автора. Каббалист, он начинает и заканчивает свою книгу перечислением «гематрий» и выражением надежды на возмездие. Ученый ссылается на многочисленные исторические труды и пытается указать причины описываемых событий. Человек глубоких чувств, он выдвигает на передний план человеческое измерение трагедии. И наконец, писатель Натан Ганновер рисует судьбы людей, застигнутых бедствием; именно эти истории воспламеняли воображение многих последующих поколений. Уже в 1686-м в Амстердаме появилось новое издание книги, включая перевод на идиш. Более поздние издания выходили в Амстердаме (1725), Вандебеке (1738), Львове (1851), Варшаве (1872), Львове (1877), Кракове (1896) и пр. По этим датам заметно, что интерес к истории погромов середины семнадцатого столетия усиливался с подъемом современного антисемитизма. Описывая погромы 1919 гада на Украине, Дубнов ссылается на Ганновера; польские евреи обращаются к польскому переводу этого труда (1912 год, после первого забытого перевода 1823 года); французские, немецкие и польские евреи получили переводы книги соответственно в 1855, 1863 и 1878 годах. Возобновление интереса к «Пучине бездонной» очевидно во время Катастрофы, когда появились два новых издания — на иврите и на английском. И знаток Каббалы, и историк, и мудрый, и душевный человек — все стороны личности Ганновера внесли свой вклад в популярность и влияние его книги.