Евреи и жизнь. Как евреи произошли от славян - [18]

После завершения Талмуда, арамейский постепенно исчез из повседневного общения, и пирамида перевернулась. То, что было языком простонародья, стало языком высокой учености, а знание арамейского языка, в отличие от древнееврейского языка Библии и большинства молитв, стало достоянием лишь интеллектуальной элиты.

Довид Кац считает выходцев из Месопотамии предками ашкеназийских евреев. Он не случайно не упоминает евреев из Страны Израиля. Ведь там языковая картина была значительно сложней, чем в Вавилонии. Палестинские евреи на побережье говорили по-гречески, в сельской местности, в Галилее на западных диалектах арамейского, значительно отличавшегося от талмудического арамейского, вошедшего в идиш. Векслер как раз не противится зачислению евреев Страны Израиля в число отцов ашкеназийцев. У народов вовсе не обязательно один предок, и кроме славян Векслер включают в число отцов восточно-европейского еврейства греческий, тюркский и иранский компонент. Необходимо отметить, что все исторические и этнографические доказательства, как у Векслера, так и у Каца не имеют самостоятельного значения, а лишь поддерживают серьезные лингвистические доказательства, на которых ученые базируют свои выводы. В частности, Векслер показывает убедительные аналогии между германизацией языка лужицких сербов и иудаизацией идиша. Там, где в идише пользуются «святыми» древнееврейским и арамейским языком, в лужицко-сербском — почти наверняка применятся германизм. Точность совпадений столь велика, что напоминает знаменитую таблицу Менделеева, позволявшую предсказывать неоткрытые элементы в пустых клетках.

Пол Векслер продолжает публиковать замечательные работы. Его метод применим не только по отношению к еврейским языкам. Векслер выпустил революционные статьи о цыганском языке, подготовил монографию об исторической фонологии белорусского языка. Вскоре в Германии, в издательстве Гейдельбергского университета «Карл Винтер» выйдет в свет монография ученого «Историческая фонология русского языка». Есть основания полагать, что замечательная писательская интуиция казахского поэта Олджаса Сулейманова предложившего прочесть «Слово о полку Игореве», как тюркское, а не славянское произведение получит неожиданную поддержку от маститого специалиста по сравнительной лингвистике. Описанный Векслером процесс иудаизации не закончился в Средневековье. Ярким примером иудаизации является речь новообращенных российских евреев, «вернувшихся к ответу» иудаизма, к месту и не к месту пресыщенная гебраизмами и… идишизмами. Точно такой же процесс происходит среди студентов религиозного образования в Израиле и в Америке. Здесь их сленг даже обрел название «фрумспик» (от фрум — религиозный на идише и speak — речь по-английски). Майкл Векс шутит: «Основной смысл идиша, его смысл существования — это разговаривать на идише, отличающемся от гоиша, говорить на еврейском языке вместо нееврейского…». Как когда-то арамейский, теперь уже идиш из простонародного превращается в язык избранных, указывающий на принадлежность к элитарному сообществу. Не только в религиозных кругах. «Времена меняются. Вместе с ними — меняются моды и ценности. И то, что стесняло наших родителей, может стать источником нашей гордости, а то, что мы теперь порицаем, часто наши дети гордятся. — Пишет Пол Кривачек в новой книге «Еврейская цивилизация» (Yiddish Civilization, by Paul Kriwaczek Alfred A. Knopf, 2005). — Использование идишистских словечек, казавшееся раньше дремучей местечковостью, стало теперь hip — крутым. И даже на Би-би-си теперь идиш в ходу».

Заметим, что не только на Би-би-си. Слово хуцпа — нахальство, дерзания, смелость давно в ходу в Америке, а недавно строго следящая за стилем консервативная «Уолл стрит джорнал» поразила своих читателей выражением «они получат бобкес». Бобкес или в другом произношении бапкес, хоть и происходит от славянских «бобы», но прямого отношения к бобам не имеет. Боб на идише — бебл. Скорей бобкес — это похожий на бобы овечий или козий помёт, и фраза означает, что ничего не получили. Что-то вроде русского «остался на бобах» или польского zadac bobu, «задать бобы», то есть на бобах оставить кого-то другого. А какая разница с услышанным от бабушки словом гурништ? Разница есть — гурништ — действительно ничего, а бобкес — что-то, что, однако, ничего не стоит. Несколько лет назад идиш на страницах «Уолл-стрит джорнал» вообразить было невозможно. Даже если редактора понимали это слово, то вряд ли еще 5–10 лет назад его поняли бы читатели одной из самых солидных международных газет для бизнесменов. Теперь же очевидно, в редакции уверены, что их читатели от Гонконга до Монтевидео понимают еврейское словечко. Ведь не взяли же они румынское название одуванчика. Впрочем, дело не в отдельных словечках. Как раз здесь, позаимствовав слово из славянского языка, идиш придал ему совершенно особый, еврейский смысл. Другой пример, который приходит на ум — нудник, еврейский зануда, совершенно непохожий на зануд других стран и народов. Ответ на вопрос о том, служат ли бобкес или нудник для сохранения тысячелетней и неизменной в веках талмудической традиции и если да, то каком образом, останется за рамками нашей дискуссии.