Эволюционная теория познания : врождённые структуры познания в контексте биологии, психологии, лингвистики, философии и теории науки - [5]
Итак, также и для Лейбница врождённые принципы образуют важную составную часть нашего познания. То, что они хорошо соответствуют действительности объясняется Лейбницем предустановлетной гармонией, которую он разъясняет на знаменитом примере с часами. (Пример идёт, собственно, от Декарта и использовался Гейлинксом). Нет ли для этого примечательного согласования рационального объяснения?
Для Иммануила Канта (1724 — 1804) метод познания должен быть научным в противоположность «естественному» методу, которым здоровый человеческий рассудок владеет сам по себе. Научный метод не преследует ни догматических (Вольф), ни скептических целей. "Один критический путь остаётся открытым". (1781, А 855 f.) Этот путь есть максима, согласно которой ничего не следует принимать за истину, кроме как только после полной проверки принципов. ((Reflexionen zur Metaphysik, XV111, 293). Кант также исходит из вопроса: как получилось, что категории познания и реальности соответствуют друг другу?
Это согласование принципов возможного опыта с законами возможности природы может иметь место только по двум причинам: либо эти законы получены от самой природы посредством опыта, либо наоборот, природа подчиняется законам возможного опыта.
(Каnt, 1783,§ 36)
Доныне полагали, что всё наше познание должно соответствовать предметам… Быть может стоит поэтому попытатья, не выполним ли мы задачу метафизики лучше, если предположим, что предметы должны соответствовать нашему познанию
(Kant, 1787, B XV1)
Из этого нового способа рассмотрения следует, что мы в вещах познаём априори лишь только то, что сами в них вложили (1787, В XV111). Эти структуры, с помощью которых мы упорядочиваем хаос ощущений, "чтобы быть в состоянии читать их как опыт" (Kant, 1783, 30) являются не только априорными, т. е. данными до и независимо от любого опыта, но лишь и делают возможным сам опыт, являются конститутивными для опыта. В качестве таких априорных структур Кант рассматривает формы созерцания пространство и время и двенадцать категорий.
Эти структуры значимы для всех видов опыта, для всех людей и во все времена; они делают возможным сам опыт, но опытом не корректируются. Они являются предпосылками для синтетических суждений априори, наличие которых Кант обнаруживает в чистой математике и чистом естествознании.
Каково происхождение априорных форм созерцания и категорий?
Иногда утверждают, что кантовская система не допускает этого вопроса, так как уже предполагает категории. Можно было бы понять его в этом смысле, когда он говорит:
Но как эти особые свойства оказались присущими самой наше чувственности или нашему рассудку и особенно необходимо лежащей в основе всего мышления апперцепции, — это не следует далее исследовать и отвечать на этот вопрос, так как они необходимы для любых ответов и для любого мышления.
(Kant, 1783, § 36)
Однако Кант этот вопрос сам поставил и внимательно исследовал, чтобы дать на него ответ. Он, таким образом, не считал (или не всегда считал) это недопустимым или бессмысленным. В своей диссертации он писал:
Наконец, поднимается словно сам собой вопрос: являются ли оба понятия (пространство и время) врождёнными или приобретёнными… Между тем оба понятия несомнено приобретены, правдда абстрагированы не из восприятия предметов, а из самой деятельности души. которая упорядочивает свои восприятия в соответствии с вечными законами, как неизменная форма, познаваемая поэтому на пути созерцания. Ибо восприятие пробуждает эту деятельность духа, но не оказывает влияния на созерцание и врождённм здесь является только закон души, в соответствии с которым строится восприятие.
(Каnt, Uber die Formen und Prinzipien der sinnlichen und intelligiblen Welt, 1770, § 15)
Аналогичным образом выражается Кант в посткритический период:
Но имеются также изначальные завоевания… Равным образом, как утверждает критика, во-первых, формы вещей в пространстве и во времени, во-вторых, синтетическое единство многообразия в понятии…Однако необходима ведь основа в субъекте, которая делает возможным, что мыслимые представления возникают так, а не иначе, а также представляются объекты которые ещё не даны, и эта основа является по меньшей мере врождённой.
(Kant, 1790, Uber die Entdeckung, nach der alle neue Kritik der reinen Vernunft durch eine altere entberlich gemacht werden soll; 1. Abs. C)
Кантовские произведения отличаются отказом от обсуждения вопроса о сущности познания и попыткой решить вопрос о том, как возможно познание. Его идеи и после 200-летнего периода соответствуют теоретико-познававтельному дискурсу… Вместе с результатами эмпиризма они образуют фундамент современной теории познания и теории науки.
Математика и физика
Более современные теории связаны с новыми и по-новому понимаемыми науками, что выражается в том, что познание ограничивается научным познанием, что методы науки могут применяться в теории познания, или что результаты науки выступают как ответ на теоретико-познавательные вопроосы. Поэтому с 1900 г. теория познания едва ли отделима от теории науки.
Мы сталкиваемся с примечательным фактом, что в течение последнего столетия точные теории познания развивались не философами, а учёными и что при осуществлении специальных научных исследований возникло больше теоретико-познавательных концепций, нежели в ходе философских спекуляций. Проблемы, которые при этом решались были действительно теоретико-познавательными проблемами.
Жизнь — это миф между прошлым мифом и будущим. Внутри мифа существует не только человек, но и окружающие его вещи, а также планеты, звезды, галактики и вся вселенная. Все мы находимся во вселенском мифе, созданным творцом. Человек благодаря своему разуму и воображению может творить собственные мифы, но многие из них плохо сочетаются с вселенским мифом. Дисгармоничными мифами насыщено все информационное пространство вокруг современного человека, в результате у людей накапливается множество проблем.
Целью данного учебного пособия является знакомство магистрантов и аспирантов, обучающихся по специальностям «политология» и «международные отношения», с основными течениями мировой политической мысли в эпоху позднего Модерна (Современности). Основное внимание уделяется онтологическим, эпистемологическим и методологическим основаниям анализа современных международных и внутриполитических процессов. Особенностью курса является сочетание изложения важнейших политических теорий через взгляды представителей наиболее влиятельных школ и течений политической мысли с обучением их практическому использованию в политическом анализе, а также интерпретации «знаковых» текстов. Для магистрантов и аспирантов, обучающихся по направлению «Международные отношения», а также для всех, кто интересуется различными аспектами международных отношений и мировой политикой и приступает к их изучению.
Михаил Наумович Эпштейн (р. 1950) – один из самых известных философов и теоретиков культуры постсоветского времени, автор множества публикаций в области филологии и лингвистики, заслуженный профессор Университета Эмори (Атланта, США). Еще в годы перестройки он сформулировал целый ряд новых философских принципов, поставил вопрос о возможности целенаправленного обогащения языковых систем и занялся разработкой проективного словаря гуманитарных наук. Всю свою карьеру Эпштейн методично нарушал границы и выходил за рамки существующих академических дисциплин и моделей мышления.
Люди странные? О да!А кто не согласен, пусть попробует объяснить что мы из себя представляем инопланетянам.
Основой этой книги является систематическая трактовка исторического перехода Запада от монархии к демократии. Ревизионистская по характеру, она описывает, почему монархия меньшее зло, чем демократия, но при этом находит недостатки в обоих. Ее методология аксиомативно-дедуктивная, она позволяет писателю выводить экономические и социологические теоремы, а затем применять их для интерпретации исторических событий. Неотразимая глава о временных предпочтениях объясняет процесс цивилизации как результат снижающихся ставок временного предпочтения и постройки структуры капитала, и объясняет, как взаимодействия между людьми могут снизить ставку временных предпочтений, проводя параллели с Рикардианским Законом об образовании связей. Сфокусировавшись на этом, автор интерпретирует разные исторические феномены, такие как рост уровня преступности, деградация стандартов морали и рост сверхгосударства.
Гений – вопреки расхожему мнению – НЕ «опережает собой эпоху». Он просто современен любой эпохе, поскольку его эпоха – ВСЕГДА. Эта книга – именно о таких людях, рожденных в Китае задолго до начала н. э. Она – о них, рождавших свои идеи, в том числе, и для нас.