Евнухи в Византии - [60]

На первый взгляд, этот трактат вроде бы резко отличается от того, что мы ожидаем услышать о евнухах: в нем сознательно приводятся аргументы в их пользу. В частности, он предполагает, что евнухи, во всяком случае, оскопленные до полового созревания, в целом чисты. Кастрация — это средство подавления страстей. Однако такие взгляды вряд ли можно назвать революционными или уникальными для Византии: как мы уже видели, подобные идеи имели античное происхождение. А тот аргумент, что Феофилакт представляет стандартное византийское восприятие евнухов, может быть оспорен. Феофилакт утверждает, что написал это произведение, чтобы утешить своего брата-евнуха, который был сыт по горло той враждебностью, с которой евнухам приходилось сталкиваться в византийском обществе. Если бы в средневизантийский период произошел общий сдвиг в сторону позитивного восприятия евнухов, то весьма маловероятно, что Феофилакту пришлось бы создавать такой текст. Кроме того, Маллетт подчеркнула индивидуальность этого текста: Феофилакт написал его для своего брата, а не для широкой аудитории[913]. Критик евнухов, которого представляет его воображение, может быть не просто распространителем устаревших идей, хотя вопрос о том, позволяет ли Феофилакт ему честно высказывать свои претензии, вполне уместен[914]. Этому критику он разрешает, в частности, указывать на незаконность кастрации и на страсти, которым подвержены евнухи. По утверждению критика, евнухи, которые служат в женских покоях дворца, становятся женственными из-за того, что проводят так много времени с женщинами[915]. Он отмечает также распутство некоторых евнухов. Возможно, более значимо то негативное отношение к евнухам, которое их защитник пропускает мимо ушей. Вместо того, чтобы обсудить мнение критика о том, что евнухи становятся женственны из-за контакта с женщинами, он высказывает более традиционную точку зрения, что евнухи действительно женственны по своей сути[916]. Кроме того, он демонстрирует знакомство с враждебным ориенталистским взглядом на евнухов, заявляя, что это не относится к византийским евнухам, но только к иноземным, например персидским или арабским[917], что предполагает согласие и с негативным взглядом на евнухов. Его возражения против самооскопления юношей для сексуального удовлетворения также вполне обычны[918]. Что интригует в труде Феофилакта «В защиту евнухов», так это подчеркивание факта реального игнорирования указов и законов против кастрации византийцами, — так он признает византийскую практику оскопления. Кроме того, акцент Феофилакта на оценке людей как личностей, а не на том, к какой группе они принадлежат, кажется очень современным: он способен признать, что существуют хорошие и плохие евнухи, точно так же, как существуют, например, хорошие и плохие мужчины. Еще один интересный аспект текста — наличие у него дополнительной цели, которая, возможно, имела для Феофилакта даже большее значение. Не случайно критик евнухов — это монах: ведь трактат направлен на то, чтобы бросить вызов аскетам, как показала Маллетт[919]. Как и евнухи, аскеты обладают измененным физическим состоянием, но, в отличие от евнухов, аскеты не могут гарантировать своей чистоты. В то же время, утверждает защитник, евнухи должны сделать выбор, чтобы достичь чистоты[920]: она не достигается без борьбы, и не все евнухи достигли ее. Таким образом, аскеты не могут обвинять их в том, что они чисты по умолчанию.

Эти соображения наводят на мысль, что следует быть весьма осторожным в оценке значения труда Феофилакта «В защиту евнухов». Он не может быть доказательством изменившегося восприятия евнухов в Византии. В любом случае, он говорит о том, что враждебное отношение к ним сохранялось. Рингроуз, как кажется, встает на более твердую почву, когда обращается к поэме Феофилакта о дурном евнухе: там он утверждает, что этот евнух был исключением и что чистота была отличительной чертой евнухов. Однако, возможно, Феофилакт занимает в этой поэме такую позицию, чтобы еще сильнее очернить развратного евнуха: редкость его греха делает его еще более отталкивающим. Можно предположить, что Феофилакт принял сознательное решение избрать те идеи, которые способствовали его целям. Не может быть никаких сомнений в том, что как положительный, так и отрицательный взгляд на евнухов продолжали сосуществовать в Византии, но утверждение, что первый был истинным выражением византийских идей, а второй — архаичным стереотипом, сомнительно. Обе позиции развивали античные топосы. Вернее было бы утверждать, что в Византии мнение относительно евнухов было скорее разнообразным, чем однородным: множественные идентичности сосуществовали. У византийцев был выбор относительно того, как понимать евнухов: он мог быть положительным, отрицательным или нейтральным, и все они были законны. Очевидно, что авторы могли выбрать ту модель, которая наилучшим образом соответствовала их целям. Это особенно очевидно там, где авторы использовали как враждебные, так и благоприятные характеристики евнухов. Феофилакт в своих собственных целях может подчеркивать положительный аспект, но отсылает и к отрицательному. Атталиат высказывал резко противоположные мнения: в своей «Истории» он приводил конкретные и общие инвективы против евнухов, но в «Диатаксисе» своего монастыря полагал, что евнухи обладают бесстрастием. В «Хронографии» Продолжателя Феофана Феодор Кратир упрекается за немужественность, но затем сам автор опровергает эту характеристику. Возможно, это в некоторой степени позволяло оценить евнухов как личностей, на чем настаивал Феофилакт в своем труде «В защиту евнухов». Используя античные стереотипы, византийцы могли судить о конкретных евнухах как о хороших или дурных личностях либо как о смешанных фигурах. Византийская позиция в отношении евнухов была более сложной, чем предполагает Рингроуз, хотя и удручающе парадоксальной. Это было, однако, следствием парадоксальной природы евнухов.