Евнухи в Византии - [56]
Интересно, что Бульоль и Кошлен указывают еще на одну возможную позицию по отношению к евнухам — нейтральную[847]. Авторы могли упоминать евнухов, не вынося о них однозначного суждения. Это говорит о том, что любая характеристика, которая им давалась — отрицательная или положительная, — озвучивалась по определенной причине или с определенной целью. Поразительный контраст, например, представляют собой истории Аммиана Марцеллина и Прокопия Кесарийского. Аммиан печально известен своим враждебным отношением к евнухам, тогда как Прокопия, как кажется, совершенно не беспокоит присутствие евнухов при дворе и их возможная роль в имперской администрации: он может упоминать таких евнухов, не давая им никаких подробных характеристик. Джонс отмечает, в частности, его справедливое отношение к Нарсесу и предполагает, что предубеждение против евнухов ослабло после IV века[848]. Безусловно, весьма положительный взгляд Прокопия на Нарсеса разделяет и Агафий Миринейский. Последний хвалит этого евнуха за то, что он деятелен и мудр (δραστήριος καὶ δεινός), за его мужество и великие свершения (ἀνδρεῖον καὶ μεγαλουργόν), и утверждает, что он обладал душевным благородством[849]. Прокопий хвалил Нарсеса также за его деятельный характер (δραστήριος)[850]. Примечательно, что Прокопий мог восхвалять и евнуха Соломона, утверждая, что его управление Африкой было мудрым и очень умеренным[851]. Однако не следует упускать из виду, что враждебность по отношению к евнухам можно обнаружить и после IV века, как и тот факт, что Аммиан не нападает на евнухов каждый раз, когда они появляются в его повествовании. Например, спальничему, который забрал шлем Валента в битве при Адрианополе и которого больше никогда не видели после поражения римлян, и спальничему, присутствовавшему у смертного одра Валентиниана I, он не выносит никакого приговора[852]. Этот факт подчеркивает, что у Аммиана была особая цель, которой служили его замечания против евнухов, — очернение режима Констанция II.
Создается, таким образом, впечатление, что, когда дело доходило до евнухов, авторы могли выбирать тот образ, который желали, в соответствии со своими целями. Они могли выбирать между позитивными и негативными образами евнуха, которые сосуществовали в обществе и даже в одном тексте одновременно. Оба эти образа были стереотипны, оба они составляли «общие места». Это имеет определенные последствия для теории Рингроуз. Существование положительного отношения к евнухам в Византии вряд ли было беспрецедентным. Рассматривать отрицательные взгляды на евнухов в Византии как пережиток устаревших топосов, а положительные как подлинные чувства — позиция сомнительная. И то, и другое было одинаково стереотипно. Как упоминалось выше, Рингроуз придает большое значение тому факту, что в Византии XII века можно найти позитивную этимологию слова «евнух»[853], однако она не была изобретением византийцев, так как существовала уже в поздней Римской империи: о ней упоминает в IV веке Епифаний Кипрский[854]. Этот факт убедительно демонстрирует, что положительное восприятие евнухов не было чем-то новым и что позитивный взгляд на евнухов сам по себе был топосом. Здесь следует внимательнее изучить византийские взгляды на евнухов, прежде чем продолжать рассмотрение тезиса Рингроуз.
Отрицательные взгляды на евнухов в Византии
Как признает Рингроуз, в Византии существовали как положительные, так и отрицательные взгляды на евнухов. Хотя она считает враждебные образы евнухов архаичной риторикой, нет никаких сомнений в том, что их авторы разделяли предвзятость позднеантичных представлений, в некоторых случаях даже превосходя их, но могли и концентрироваться на гендерных аспектах. В IX веке патриарх Фотий в одном из писем хулит евнуха Иоанна Ангурия, патрикия и сакеллария, заявляя, что его род был известен и ненавидим за испорченность, а сам евнух — даже более того[855]; он также описывает Иоанна как «андрогина». Загадка пола евнухов комментируется и в письме дипломата Льва Хиросфакта, датируемом началом Х века, где осуждается евнух, который участвовал в посольстве в Багдад вместе со Львом[856]: размышляя о состоянии этого евнуха, Хиросфакт считает, что он родился от двух женщин, так как он был женствен (θηλυνόμενος); кроме того, дипломат обвиняет евнуха в том, что он допускал сексуальные непристойности во время посольства, и утверждает, что он был дурным во всем. Сатирическая песенка Х века высмеивает евнухов патриарха Полиевкта и Василия Лакапина, за то, что у них были сморщенные пенисы и широкие анусы, причем последнее намекает на анальный секс
