Эварист Галуа: избранник богов - [60]
«Выйдите на улицы! Идите все! Идите и призывайте к умеренности. Убедите народ, что ему сохранят свободу. Верьте, что так и будет. Исполните ваш славный долг. Предотвратите кровопролитие в интересах человечества, в интересах народа, в интересах Франции».
Призыв подействовал. Слушатели Политехнической школы и студенты других школ вышли на улицу, на этот раз с благословения наставников. Они говорили, убеждали и повторяли народу заверения, которые слышали сами: что свобода останется неприкосновенной. Люди устали, замерзли. Национальная гвардия и студенты их не поддержали. От республиканских руководителей, окруженных в Лувре, они были отрезаны. У людей пропало желание сражаться. Стали расходиться по домам. Тогда отошла национальная гвардия. А потом раскрылись и ворота Лувра. Артиллеристы тоже разошлись.
Свой долг по отношению к королю Лафайет выполнил. Под командой старого генерала национальная гвардия защитила короля и его режим. В Париже царил порядок. Не было пролито ни капли крови.
По всем правилам старому генералу следовало теперь справедливое вознаграждение. Но, получив еще большую власть, Лафайет мог оказаться опасным для Луи-Филиппа, которому сослужил столь верную службу.
Палата депутатов не могла позволить себе открыто выступить против Лафайета. Вместо этого она прибегла к магическому средству: упразднила пост главнокомандующего национальной гвардией. Лафайету не отказали от места. Его не столкнули со стула, где он сидел раньше. Нет! Убрали стул, и только.
Благородного старика, героя старого и нового света, просто надули. Его тщеславию льстили до тех пор, пока не оказалось, что он служит политике, которая всегда была ему чуждой. Потом, когда он сделал свое дело, когда нашли, что он не так уж необходим, его услуги были отклонены. Меч буржуазии — национальную гвардию вырвали из его рук. В последний день 1830 года король подписал приказ о роспуске артиллерийского корпуса национальной гвардии. Так был вырван меч из рук республиканцев.
13 января 1831 года
В первых числах января «Газетт дез Эколь» поместила объявление:
«Бывший студент Нормальной школы Эварист Галуа прочтет для студентов курс лекций по алгебре. Лекции будут происходить в четверть второго по четвергам. Они рассчитаны на молодых людей, которые, зная, как неполно изучается алгебра в коллежах, желают углубить свои познания в этой науке. Курс состоит из новых теорий, ни одна из которых ранее не была изложена в публичном курсе. Достаточно назвать новую теорию мнимых величин; теорию уравнений, разрешимых в радикалах; теорию чисел и эллиптических функций, рассматриваемых чистой алгеброй. Лекции начнутся в четверг, 13 января, в книжной лавке Кейо, улица Сорбонны, 5».
На первую лекцию Галуа пришли человек сорок. Среди них несколько бывших студентов Нормальной школы, которым хотелось снова увидеть странного юношу, недавно исключенного оттуда. Несколько друзей-республиканцев, которые пришли, чтобы увеличить аудиторию. Пришел Шевалье, который и подал Галуа мысль об этом курсе в надежде, что явится кто-нибудь из математиков, что они оценят работу Галуа и создадут ему известность. Но математики не пришли. Были только студенты, которые собрались послушать интересную лекцию по школьной алгебре. И, наконец, это странное сборище дополняли два полицейских шпиона.
В комнате, примыкавшей к книжной лавке мосье Кейо, было душно. Сильно пахло старыми книгами. Скудный свет, пробивавшийся сквозь маленькие высокие окна, освещал пыль, старые деревянные скамьи. Свет резко сменялся тенью, то исчезая, то снова появляясь, в такт проплывающим облакам. Здесь решил прочесть курс своих теорий — каждому, кто вздумает послушать, — величайший французский математик той эпохи.
Эварист вошел в комнату. Он не ожидал, что придет так много народу, и это удивило и обрадовало его. Он обвел глазами аудиторию, надеясь увидеть новые лица, пытливые взгляды. Их не оказалось. Поймал только ободряющий взгляд Шевалье и ответил на него слабой улыбкой. Затем начал свою тщательно подготовленную лекцию.
— Мы знаем, что из всех областей человеческого знания наиболее отвлеченной, наиболее логичной областью, единственной, которая не прибегает к миру наших чувственных впечатлений, является математика. Часто заключают, что математика в общем самая последовательная наука, гармонически связанная в единое целое. Однако это заблуждение. Возьмите любую книгу по алгебре, будь то учебник или научное исследование, и вашим глазам откроется беспорядочная масса теорем, строгость которых удивительно не вяжется с путаницей в общей структуре. Может показаться, что автор так дорожит своими идеями, что связать их для него — непосильный и неприемлемый труд. Ум его настолько истощен представлениями, которые легли в основу работы, что не в состоянии родить ни одной мысли, которая связала бы воедино отдельные части этой системы.
Порой кажется, что вы натолкнулись на метод, взаимосвязь, правильное соотношение частей. Но все оказывается неверным, искусственным. Вам встретится ничем не оправданное деление материала на разделы, встретятся произвольные объединения, традиционная устаревшая классификация. Этими пороками, куда более грубыми, чем отсутствие какого-либо метода, грешат главным образом книги, написанные людьми, которые не знают, о чем пишут.
Книга Альберта Эйнштейна и Леопольда Инфельда знакомит читателя с развитием основных идей физики. В книге дается "представление о вечной борьбе изобретательного человеческого разума за более полное понимание законов, управляющих физическими явлениями", в ней показано, как каждая последующая, уточненная картина мира закономерно сменяет предыдущую. Книга отражает известную среди специалистов эйнштейновскую оценку задач современной физики и ее основных тенденций развития, которые в конечном счете ведут к созданию единой физической теории.Мастерское изложение делает книгу А.
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.
Впервые в отечественной историографии предпринята попытка исследовать становление и деятельность в Северной Корее деспотической власти Ким Ир Сена — Ким Чен Ира, дать правдивую картину жизни северокорейского общества в «эпохудвух Кимов». Рассматривается внутренняя и внешняя политика «великого вождя» Ким Ир Сена и его сына «великого полководца» Ким Чен Ира, анализируются политическая система и политические институты современной КНДР. Основу исследования составили собранные авторами уникальные материалы о Ким Чен Ире, его отце Ким Ир Сене и их деятельности.Книга предназначена для тех, кто интересуется международными проблемами.
Наконец-то перед нами достоверная биография Кастанеды! Брак Карлоса с Маргарет официально длился 13 лет (I960-1973). Она больше, чем кто бы то ни было, знает о его молодых годах в Перу и США, о его работе над первыми книгами и щедро делится воспоминаниями, наблюдениями и фотографиями из личного альбома, драгоценными для каждого, кто серьезно интересуется магическим миром Кастанеды. Как ни трудно поверить, это не "бульварная" книга, написанная в погоне за быстрым долларом. 77-летняя Маргарет Кастанеда - очень интеллигентная и тактичная женщина.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.