Эварист Галуа: избранник богов - [102]
«Придется устроить небольшую дуэль с почтенным мосье Пуассоном. Без кровопролития. Не многовато ли дуэлей для одного дня?» Он усмехнулся и написал под замечанием: «Доказательство леммы дословно переписано с того, которое дается нами в работе, представленной в 1830 году. Мосье Пуассон счел долгом присовокупить свое замечание (смотри выше), которое мы оставляем здесь как исторический документ. Пусть нас рассудит читатель».
Он стал читать. Перечитал теорему II, доказательство. Неполное доказательство. Он ясно увидел, как его нужно изменить. Написал несколько строчек на полях, но тут же зачеркнул: не понравилась формулировка. Надписал наверху: «Доказательство нуждается в некотором дополнении».
Пробили часы. Ушел еще час. Он сосчитал удары. Двенадцать.
Он написал на полях: «У меня нет времени».
Среда, 30 мая 1832 года
Послышался резкий стук в дверь. Прерванный на середине фразы, Эварист отложил перо, собрал в стопку написанные за ночь бумаги и письма и пошел открывать.
Вошел Антуан.
— Ровно пять.
— Я готов.
Минуту назад, сидя над рукописями, он думал, что может работать без конца. Сейчас он почувствовал полный упадок сил. Стук в дверь лишил его всей энергии, уступившей место сонной усталости.
«Если бы только противники сделали мне одолжение: пришли сюда и здесь застрелили. Насколько было бы легче! Отчего им так не сделать? Мне нужно отдохнуть, выспаться — и сейчас же».
Неверными шагами, цепляясь за перила, он сошел по лестнице. Глядя на бледного Эвариста, Антуан гадал: усталость или трусость согнала краску с его лица?
Их ждал фиакр. Эварист еле смог пожать руку приятелю Антуана, сидевшему внутри, но лица не разглядел. Забившись в угол фиакра, он закрыл глаза, боясь потерять сознание. Свежий воздух оживил его. Удалось открыть глаза и увидеть второго секунданта с ящиком для пистолетов на коленях. Студент — медик, друг Антуана — и такое грубое лицо! Странно.
— В ящике пистолеты? — с запинкой спросил Эварист.
— Да. Хотите посмотреть?
Эварист слабо улыбнулся и покачал головой.
Он больше не боялся потерять сознание. Хотелось только сидеть спокойно, не говорить, не слушать. Спутникам, казалось, было понятно это невысказанное желание. Они не проронили ни слова.
Проехали мимо мастеровых, спешивших на работу, гуляк, отправляющихся спать; мимо не знающих устали проституток, которые все ещё искали клиентов. Полупустынные улицы звонко разносили цокот копыт.
«Париж спит. Как приятно смешивается запах конского пота с запахами весеннего Парижа на рассвете! Париж словно вымер наполовину. Но пройдет час-два, и он наполнится жизнью. Так было вчера и позавчера. Так будет завтра.
Я устал. Мысли путаются. Хорошо, что проработал всю ночь. Рукописи сложены стопкой в комнате — отлично. Только сделал я не все, что собирался. Да и невозможно, конечно. Но письмо Огюсту написано. И еще есть две работы о разрешимости уравнений. Вторая не совсем кончена. Работу об интегралах я даже не начал. Все-таки, что было в силах, сделал.
Математика! Последнее огромное утешение. Она помогла мне прийти в такое состояние, когда ничего не хочется, только спать, даже если сон этот будет смертью. Я не боюсь.
Математика! Лишь она принесла в мою жизнь минуты счастья, какое достается очень немногим. За счастье нужно расплачиваться. Математика — вот моя настоящая любовь. Не об Эв я думал ночь напролет. Я долго жил, очень долго. Теперь обессилел, устал. Секунданты понимают. Не болтают сами и не трогают меня. Но лицо медика мне что-то не нравится».
Фиакр проехал по улице Муфтар к южной части ее, где стояли убогие домики. Обсаженной деревьями загородной дорогой, по которой двигались тени, прорезанные пятнами яркого света, экипаж направился к Жантильи.
«Мир выставил передо мной всю свою красу. Он не жесток, этот мир, но не знает и жалости. Он не печалится и не рад, что, прожив только двадцать лет, я умираю. Точнее — двадцать и семь месяцев. Через пять месяцев мне был бы двадцать один! Как много можно сделать за пять месяцев! Но и час, отделяющий меня от смерти, тоже немало. Мне он не нужен. Я чересчур устал. Заснуть. Передо мной бесконечные часы сна. Добавить бы к ним оставшийся мне час жизни. Тем, кто верит в бессмертие души, умирать, очевидно, куда хуже. Боишься вдвойне: предстоит важный экзамен — поважнее, чем вступительный в Политехническую школу. И не подурачишься. Мое поведение не подойдет. О нет. Тут я не посмел бы бросить в экзаменатора губкой!»
Он улыбнулся про себя. Антуан велел кучеру остановиться. Впереди, метрах в пятидесяти, стоял другой фиакр.
— Оставайтесь, — сказал Антуан. — Мы все уладим.
Захватив ящик с пистолетами, секунданты вышли. Эварист закрыл глаза. Не спится, он слишком устал.
«О чем я подумаю в последний раз? Откуда эта уверенность, что я здесь умру? Есть много других возможностей. Может быть, ничего не случится. Придется еще раз проделать то же самое и драться с этим, который говорит хриплым голосом.
Ладно! Посмотрим. Ранить могут либо слегка, либо серьезно. Каждую из этих возможностей следует рассматривать в связи с возможным исходом второй дуэли. Скучная задача, пошлая и неинтересная. Не стоит решать.
Книга Альберта Эйнштейна и Леопольда Инфельда знакомит читателя с развитием основных идей физики. В книге дается "представление о вечной борьбе изобретательного человеческого разума за более полное понимание законов, управляющих физическими явлениями", в ней показано, как каждая последующая, уточненная картина мира закономерно сменяет предыдущую. Книга отражает известную среди специалистов эйнштейновскую оценку задач современной физики и ее основных тенденций развития, которые в конечном счете ведут к созданию единой физической теории.Мастерское изложение делает книгу А.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.