Евангелие от змеи - [36]

—Вчера Марта представила нам новую девушку —чернокожую малышку восемнадцати лет. Мы ее испытали.

Результат превзошел все ожидания.

—Она молода, понимаешь, Люси? Молода, экзотична, сверхвынослива, сложена как богиня, никаких запретов, способна, не отлынивая, провести на сайте двенадцать часов. Сама знаешь, каковы эти молоденькие: готовы на все, чтобы заработать —много и быстро.

Он щелкнул пальцами в подтверждение своих слов.

—Проблема в том, что на сайте sex-aaa места для всех вас нет, —слово снова взял младший из братьев.

Он достал из пачки сигарету, закурил. —Ты хороша, Люси, ты боец, но мы не можем допустить ни малейшего риска после того, что случилось, понимаешь? Ты бледная как смерть, просто страх берет смотреть. Тебе лучше сейчас отдохнуть, позагоратьгде-нибудьи вернуться кнам... ну, не знаю... месяца через два-три, когда действительно поправишься.

—Мы с девочками решили сделать тебе прощальный подарок.

Старший протянул ей сверток в подарочной упаковке через стеклянный стол, стоявший на толстых ножках из хромированного металла. Люси взяла его машинальным жестом. Ей казалось, что весь этот разговор ее не касается, что эта женщина —избитая, шатающаяся, преданная подругой и выброшенная нанимателями на улицу, как старая половая тряпка, —персонаж какого-то спектакля драматурга-постмодерниста. Марта поспешила впихнуть на работу к близнецам другую девушку —и наверняка не забыла про свою выгоду, но Люси была не в состоянии ненавидеть ее. Она даже не удивилась, узнав, что женщина, чья излишняя, навязчивая участливость иногда удивляла, больше того —поражала и раздражала ее, —была все это время королевой двойной игры. Дожив до тридцати трех лет, Люси так и не завела ни настоящей подруги, ни стоящего любовника, и именно ясное осознание этого факта, а не поведение "нанимателей" и "лучшей подруги", не потеря работы и не утрата последних иллюзий окончательно лишило ее сил, пригвоздив к стулу.

* * *

Прошло три четверти часа, прежде чем она добралась до своей квартиры на улице Монгалле, закрылась на два замка и разрыдалась, упав на грязные простыни, которые у нее не было ни сил, ни желания перестилать.

Она плакала долго, наверняка больше часа, извергнув наконец из себя страдание и ярость, которые так глупо сдерживала в кабинете близнецов. Люси злилась на себя за то, что не плюнула им в рожи своим гневом и отвращением, но она никогда не умела спонтанно проявлять эмоции. Она вышла из офиса, а потом и из здания, не сказав ни слова, не пролив ни единой слезы, не удостоив взглядом ни одну из встреченных в коридоре, во внутреннем дворе и под аркой теней, замкнувшись в гордости, страдании и тоске. Она не помнила, как спустилась в метро, а когда вышла на станции Монгалле под дождь, ей и в голову не пришло открыть зонтик. Страх и боль превратили несколько ступенек в голгофу. У нее так тряслись руки, что она сумела вставить ключ в замочную скважину только с четвертой попытки. Запах, стоявший в комнате, ударил ей в лицо, как пуля: кровь, секс и холодный пот. Все напоминало утро после битвы —вонь, беспорядок в комнате и плотная, мрачная тишина, которую не мог разорвать даже шум уличного движения.

Она поднялась на ноги, разделась и долго стояла под душем, но обжигающе-горячая вода не могла смыть грязьсдуши. Потом онадолго, со стонами и вскриками, опорожняла мочевой пузырь. Надев пеньюар, сдернула наконец грязные простыни, сунула их в стиральную машину, насыпала порошок, выбрала нужный режим, перестелила чистое белье и замерла на несколько мгновений, пережидая, пока уляжется острая, дергающая боль во всем теле.

Потом она легла, натянула одеяло до подбородка и закурила, уставясь на лампочку без абажура, свисавшую с грязного потолка. Мысли ее были тошнотворно-унылыми.

Какое-то время она могла позволить себе не работать, у нее было отложено двести тысяч франков —кстати, сколько это в евро? Невозможно сосчитать... Три года работы на сайте sex-aaa. Может, пора ей последовать примеру родителей и брата, бросить перенаселенный, грязный, пожирающий силы и деньги Париж и переехать в провинцию?

Она мысленно перебирала области Франции, сделав Париж центральной точкой на мысленной карте.

Итак, не стоит и смотреть наверх, к северу, она там никогда не была, но сразу отбросила из-за дурной репутации.

Люси не знала никого, кто согласился бы там поселиться по доброй воле, и пусть даже нехорошая слава —всего лишь слухи да сплетни, ей этого достаточно.

На востоке страны слишком холодно, хотя снег там не выпадал уже много лет подряд. Кроме того, ее совершенно не прельщало близкое соседство с Германией — эта страна ей не нравилась.

Оставались запад и юг. У Люси с детства была великолепная географическая память, и она представила себе автодороги, исходящие из Парижа, как артерии из сердца, и питающие "тело" страны. Она следовала мысленным взором по одному из шоссе, ведших на запад, ехала по нему в прошлом году к брату. Указатели с названиями мелькали в ее памяти, словно она действительно находилась за рулем арендованной машины: Бордо, Нант, Орлеан, Шартр...

Шартр!

Она так резко выпрямилась, сев на кровати, что боль залила яростным потоком всю нижнюю часть тела: так кусает своего противника хищник, поднятый из норы.