Евангелие от Марка - [13]

Когда имеют перед собой такие вещи, постепенно приходят к заключению: рассматриваемое духовно, независимо от всего другого, величайшее произведение искусства, какое когда-либо существовало, — это сама эволюция человечества. Надо только иметь для этого глаза. Но разве так уж необоснованно требовать такого же взгляда на человеческую душу? Я думаю, если кто-нибудь смотрит какую-нибудь драму, которая имеет прозрачную драматическую завязку и развязку, то он может, если лишен способности провидеть общий замысел, усмотреть в драме только набор ситуаций, которые можно описать одну за другой. Именно так поступает внешняя всемирная история. Поэтому из истории человечества не получается художественного произведения, а получается только поток следующих друг за другом событий. Но в настоящее время человечество находится на поворотном пункте, когда должно наступить постижение внутреннего поступательного формирования событий, их сплетения и разрешения в процессе эволюции человечества.

Тогда выявится то, что эволюция человечества сама показывает нам, как в одной и в другой точке выступают индивидуальные фигуры, которые дают побуждения, завязывают узлы, развязывают их. И познавая так ход истории, люди научатся видеть включенность человека в эволюцию человечества.

Но так как целое из состояния простого смешения должно быть возведено к организму, надо каждую часть поставить на свое место и провести между ними различие, — что в других областях люди находят само собою разумеющимся. Потому что ни одному астроному не придет в голову поставить Солнце наравне с другими планетами: Солнце он выделит и противопоставит его как единственное другим планетам. Также само собою разумеющимся покажется тому, кто провидит развитие человечества, распознать одно «Солнце» среди великих водителей человечества. И подобно тому, как было бы нелепо говорить о Солнце, как говорится о Юпитере, Марсе и т. п., так же нелепо говорить о Христе, как говорят о Бодхисаттвах и других водителях человечества. Также должна казаться чем-то абсурдным сама мысль о перевоплощении Христа, — как нечто такое, что никак не может быть высказано, если эти вещи просто поставить перед глазами. Однако необходимо вникать в эти вещи в их истинном образе и не представлять их как некую догму, как некое сектантское верование. Если говорят в истинном космологическом смысле о христологии, не нужно говорить о предпочтении христианства перед другими религиями. Было бы то же самое, если бы в священных писаниях какой-нибудь религии говорилось, что Солнце — планета, подобная всем прочим; тогда кто-нибудь пришел бы и сказал: «Надо исключить Солнце из числа планет». А другие восстали бы и сказали: «Это же отдание предпочтения Солнцу!» Это вовсе не то, а только признание самой истины.

Так же обстоит дело и с христианством. Это только признание истины, такой истины, которую может сегодня принять всякая религия на Земле, если она этого захочет. И если другие религии примут это серьезно, с равным признанием всех религиозных исповеданий, если они это признание равенства будут употреблять не только как вывеску, — тогда они не должны находить предосудительным то, что Запад принял не национального бога, но Бога, который первоначально не имеет отношения ни к какой национальности, который есть космическое Существо. Индусы говорят о своих национальных богах. Само собой разумеется, что они должны говорить иначе, чем люди, которые не приняли какого-нибудь германского национального бога, но приняли Существо, которое действительно воплотилось не на их территории. Они ставят Его в центре, хотя Оно воплотилось в другом народе. О противопоставлении западно-христианского принципа индийско-восточным можно было бы говорить, если бы, к примеру, поставить Вотана выше Кришны. Но с Христом дело обстоит совсем не так. Он с самого начала не принадлежит ни одному народу, но осуществляет самое прекрасное в духовнонаучном принципе: признавать истину без различия расы, племени и т. д.

Рассматривать эти вещи объективно — это то, чем мы должны проникнуться. И если мы узнаем то, что лежит в основе Евангелий, тогда мы впервые поймем истину этих вещей. Из того, что было сегодня сказано о Евангелии от Марка, — о его возвышенной простоте и драматическом подъеме от личности Иоанна Крестителя до Христа, — можно видеть, что, собственно, заключает в себе это Евангелие.

ТРЕТЬЯ ЛЕКЦИЯ Базель, 17 сентября 1912 г

В начале Евангелия от Марка нас подводят к великому образу Крестителя. Каким многозначительным выведен, с одной стороны, Иоанн Креститель в Евангелии от Марка, как он контрастирует с Самим Христом Иисусом, — на это мы указали еще вчера. Если дать воздействовать на себя Евангелию от Марка в его простоте, то возникает очень сильное впечатление от образа Крестителя. Если же мы подходим к этому образу на основе духовной науки, то Креститель впервые является нам в своем полном величии. Мною уже часто разъяснялось, что мы должны понимать Крестителя и в смысле самого Евангелия (в Евангелии это выражено ясно) как перевоплощение пророка Илии (см. Мф. 11, 14). Поэтому чтобы лучше понять глубокую основу христианства и Мистерии Голгофы, мы должны духовнонаучно рассмотреть образ Крестителя на фоне того, как перед нами выступает пророк Илия. В этом месте мы только вкратце скажем о том, как обстоит дело с пророком Илией, потому что по случаю последнего общего собрания немецкой секции Теософского общества в Берлине уже говорилось подробнее о пророке Илии («Пророк Илия в свете духовной науки» (лекция от 14 декабря 1911 г. в GA 61: «Человеческая история в свете духовного исследования»)).