Евангелие Достоевского - [44]

Святой праведный Иов Многострадальный. Фреска монастыря Грачаница, Сербия. Ок. 1320 г.

Библейский Иов должен был пройти через испытания, чтобы узнать «самое главное». Увенчанием его страданий была встреча с Богом лицом к лицу. Он не получил ответ на свои вопросы, но после личной встречи с Богом живым эти вопросы отпали сами собой. Он увидел жизнь из иной перспективы, взглянул на нее иными глазами.

Центральная тема Книги Иова – страдания человека. За что и почему он страдает? Куда смотрит Бог, когда страдает человек? Можно ли верить в справедливого Бога, если вокруг столько несправедливости и Бог ее попускает? Эти вопросы волновали и Достоевского на протяжении всей жизни. Тема страданий, вопрос о смысле страданий – сквозная тема его творчества. В «Братьях Карамазовых» она поднята с особой силой и остротой.

Не вера в Бога колеблется у Иова, а вера в божественный миропорядок. «Не Бога я не принимаю, – говорит Иван, – я только билет Ему почтительнейше возвращаю»… Все наше сомнение в смысле божественного мироздания оттого, что мы не имеем истинного ощущения Бога, что отделяем мир от Него, что не чувствуем Его соучастия в страданиях мира… Бунт Иова тотчас закончился, когда он ощутил эту нестерпимую реальность Бога, – когда с ним заговорил наконец Бог… Бунт Иова заканчивается не отходом от Бога, а так же, как у Достоевского, сильнейшим к Нему устремлением, но точно через какую-то борьбу с Ним. Как сказал один монах: «Это есть та борьба с Богом ради правды Божией, когда человек борется с молчанием Божиим, как когда-то Израиль боролся на утренней заре с безмолвной для него Истиной». Это одна из вершин Библии, и Достоевский из своей темноты устремлялся к ней.

С. И. Фудель. Наследство Достоевского

В разговоре с Алешей Иван Карамазов говорит о страдании детей, приводя в пример пятилетнюю девочку, которую родители «подвергали всевозможным истязаниям. Они били, секли, пинали ее ногами, не зная сами за что, обратили все тело ее в синяки; наконец дошли и до высшей утонченности: в холод, в мороз запирали ее на всю ночь в отхожее место». Иван спрашивает: «Понимаешь ли ты это, когда маленькое существо, еще не умеющее даже осмыслить, что с ним делается, бьет себя в подлом месте, в темноте и в холоде, крошечным своим кулачком в надорванную грудку и плачет своими кровавыми, незлобивыми, кроткими слезками к “Боженьке”, чтобы Тот защитил его?» Вся высшая гармония не стоит «слезинки хотя бы одного только того замученного ребенка».

Алеша не отвечает прямо на вопрос о смысле страдания детей. Но он горячо откликается на слова брата о том, что нет на земле человека, который мог бы простить за злодеяния по отношению к детям: «Брат, – проговорил вдруг с засверкавшими глазами Алеша, – ты сказал сейчас, есть ли во всем мире существо, которое могло бы и имело право простить? Но существо это есть, и оно может все простить, всех и вся и за все, потому что само отдало неповинную кровь свою за всех и за все».

Христос – вот Тот, Чьи страдания придают смысл страданию любого человека. Он – воплотившийся Бог и Он Сам прошел путем страдания и смерти, чтобы искупить людей и открыть им путь к воскресению. Каждый, кто страдает по своей вине или безвинно, может в своих страданиях ощутить Его присутствие.

В Книге Иова говорится, что «человек рождается на страдание, как искры, чтобы устремляться вверх» (Иов. 5:7). Это поэтическое сравнение выражает основную мысль книги – страдание посылается человеку Богом для того, чтобы человек через него приблизился к Богу. И Достоевский в своих произведениях постоянно говорит о том, что только благодаря страданию человек может духовно совершенствоваться, становиться более сострадательным и милосердным к другим, глубже любить и чувствовать. В 1866 году он пишет: «Нет счастья в комфорте, покупается счастье страданием… Человек не родится для счастья. Человек заслуживает свое счастье, и всегда страданием».

Страдание, если оно воспринимается в христианской перспективе, очищает душу и делает человека подлинным человеком: эта мысль проходит красной нитью через все творчество великого писателя. В то же время, по словам Бердяева, отношение Достоевского к страданию было двойственным. С одной стороны, «творчество Достоевского проникнуто беспредельным состраданием к человеку. Достоевский учит жалости и состраданию. В этом нет ему равного. Никто не был так ранен бесконечным страданием человеческим. Сердце Достоевского вечно сочилось кровью. Ему дано было познать каторгу, жить среди каторжников, и он всю жизнь свою предстательствовал за человека перед Богом. Страдания невинных детей более всего поражали и ранили его совесть». С другой стороны, «Достоевский менее всего может быть назван сентиментальным, слащавым и расслабляющим гуманистом. Он проповедовал не только сострадание, но и страдание. Он призывал к страданию и верил в искупительную силу страдания. Человек – ответственное существо. И страдание человека не невинное страдание. Страдание связано со злом. Зло связано со свободой. Поэтому свобода ведет к страданию… В страдании видел Достоевский знак высшего достоинства человека, знак свободного существа. Страдание есть последствие зла. Но в страдании сгорает зло».