Ева Браун: Жизнь, любовь, судьба - [48]

В палате № 202, двери которой надежно отгораживали Юнити Митфорд от окружающего мира, царила гнетущая атмосфера. Гитлер приказал, чтобы никто из обслуживающего персонала публично даже словом не обмолвился о таинственной пациентке. К счастью, этот персонал состоял из монахинь, прошедших суровую школу религиозного воспитания.

Лишь весной 1940 года у врачей создалось ощущение, что Юнити вернулась в относительно нормальное состояние. Автор не слишком доверяет рассказу жены адъютанта Гитлера Юлиуса Шауба, по его поручению неоднократно навещавшего несчастную англичанку. По ее словам, она разорвала фотографию Гитлера с дарственной надписью и проглотила партийный значок. Только благодаря своевременному вмешательству профессора Магнуса, совершившему настоящее чудо, ей во второй раз удалось спасти жизнь. Но Магнус отказался от любых попыток извлечь пули из головы Юнити. Он прямо сказал своим ассистентам: «Если леди Митфорд умрет на операционном столе, в Англии тут же станут утверждать, будто Гитлер приказал убить ее ради сохранения тайны».

В конце концов Гитлер решил отправить Юнити к родителям. Купе скорого поезда Мюнхен — Цюрих было оборудовано так, что сопровождавшие англичанку доктор Райзер и медсестра в экстренном случае могли прооперировать ее прямо в дороге. На перроне вокзала в Цюрихе Юнити Митфорд уже ждал прибывший из Англии врач. Из Швейцарии через Кале Юнити доставили в Англию, где ей тут же была сделана операция.

Вплоть до окончания войны как в Англии, так и в Германии о ней знал только предельно ограниченный круг лиц, умеющих хранить молчание. Лишь в 1946 году фотографии Юнити появились на страницах британских журналов.

Ее сестра Дебора после очередного развода и последующего брака стала леди Девоншир, получив тем самым доступ в правительствевные круги. Джессика, по всей видимости, осталась сторонницей коммунистов.

20 мая 1948 года «Таймс» коротко сообщила о смерти Юнити Митфорд, ни словом не упомянув о ее жизни.

Однако на самом деле Юнити Валькирия Митфорд прекратила свое земное существование в шесть часов вечера 16 апреля 1940 года, когда скорый поезд отошел от Главного вокзала Мюнхена и двинулся по направлению к Цюриху. Среди провожающих на перроне стояла также Ева Браун. Истинную цель своего появления она замаскировала желанием проститься с доктором Мореллом, который по приказу Гитлера обязан был следить за состоянием Юнити Митфорд на протяжении всего пути. В действительности же ей хотелось в последний раз взглянуть на поверженную соперницу. Ведь подготовленный по дипломатическим каналам отъезд Юнити Митфорд в Швейцарию значил для Евы Браун больше, чем для Адольфа Гитлера взятие Варшавы.

«Чаперль»

Таким взволнованным Ева Гитлера еще никогда не видела. Красные пятна на щеках, слипшаяся от пота пресловутая челка, трясущиеся руки. «Фрейлейн Браун, я еще раз счастливо отделался… — Тут его голос предательски дрогнул, он отвернулся и невидящим взором уставился в зеркальные окна вагона-ресторана спецпоезда. — Только что я узнал, что в «Бюргербройкеллере» взорвалась бомба».

По традиции Гитлер ежегодно произносил речь перед участниками неудавшегося «пивного путча»[66]. 8 ноября 1939 года повод для выступления, казалось, был значительнее, чем обычно, — все-таки первая годовщина первой попытки государственного переворота во время войны. Тем не менее Гитлер был на удивление краток и, фактически скомкав речь, покинул зал раньше, чем это предусматривалось по графику. Из-за его поспешного ухода Ева Браун и Герда Остермайер едва не опоздали на поезд и успели прибежать на вокзал буквально в последнюю минуту. О попытке покушения Гитлер узнал по радио, когда спецпоезд уже подходил к Аугсбургу. Семь высокопоставленных функционеров НСДАП погибли, 63 ранены осколками бомбы замедленного действия. На следующий день старшая сестра позвонила Еве из Берлина и сообщила, что в числе раненых оказался их отец, к этому времени он уже окончательно примкнул к тем, кого сравнительно недавно считал своими противниками. Через два года после того приснопамятного дня, когда Фриц Браун, возмущенный публикацией в чешском журнале «Паненка» фотографии Евы, устроил средней дочери скандал, он вдруг решил вступить в НСДАП и 1 мая 1939 года получил партийный билет № 5021670. Более того, он даже стал функционером среднего звена, а окружное партийное руководство быстро удостоило отца возлюбленной их фюрера звания «доверенного лица, допущенного к партийным секретам», что, естественно, автоматически вынудило его принять своего рода обет молчания, подкрепленный подпиской о неразглашении этих секретов. С Евой он, видимо, помирился, так как наверняка не без ее участия ему выдали новый партийный билет за номером 1488. Отныне он, ранее резко отрицательно относившийся к нацизму, был зачислен в разряд «старых борцов» и получил допуск на ежегодные торжественные собрания в «Бюргербройкеллере». Теперь он в изодранной в клочья, окровавленной партийной униформе лежал на полу знаменитой пивной и тихо стонал. Команда спасателей извлекла его из-под обломков рухнувшего потолка и немедленно отправила в больницу.