Этрусская химера - [63]

— Понятно. Античностью, надеюсь, не занимаетесь.

— Если мне удается избежать этого, — ответила я.

— Хорошо, — заметил он. — В таком случае я могу избавить вас от лекции о том, что торговля античными древностями губительна для культуры.

— Жаль, что мне придется пропустить ее, — возразила я. Он рассмеялся, внезапно, искренне, заразительно.

Вдруг я поняла, что мой собеседник — очень привлекательный человек.

— Едва ли я сумею уговорить вас пообедать со мной, хотя есть в одиночестве я ненавижу еще больше, чем пить. Ну вот опять отличился, еще одна жуткая мысль, попахивающая оскорблением. Я просто пытался сказать, что буду восхищен, если вы отобедаете со мной.

Прежде чем ответить, я бросила короткий взгляд на столик Дотти. Оба они оставались на месте.

— Спасибо, — поблагодарила я. — Мне будет приятно пообедать с вами.

— Вы позволите мне выбрать ресторан? — осведомился он.

— А что мешает сделать это прямо здесь? — спросила я.

— Я знаю куда лучшее место возле Кампо деи Фьери. Туда нетрудно дойти пешком.

Я хотела, было, возразить, но тут Дотти и ее новый компаньон поднялись и направились к выходу. Оставаться на площади более не имело смысла. Никола оставил счет на столе, взял меня под руку, и мы покинули кафе. Пользуясь Никола как щитом, я успела бросить торопливый взгляд на таинственного знакомого Дотти, вместе с ней уже оставлявшего площадь. Я не узнала его, однако они явно были близки. Я видела, как он подал ей свой платок, чтобы она могла вытереть слезы.

* * *

Никола выбрал приятный ресторанчик, где его как будто хорошо знали и, несмотря на выстроившуюся снаружи очередь, нас немедленно усадили за стойку бара, а через несколько минут пригласили к столику.

— Как вам удается такое? — поинтересовалась я.

— Я часто обедаю здесь, — объяснил он. — Я и живу недалеко отсюда. Потом, метрдотель — мой кузен, что тоже не мешает делу. Кстати, клецки здесь восхитительны, еще я могу рекомендовать стейк или любые морские блюда.

Мы провели вместе приятный вечер. Разговор шел об искусстве, музыке, театре и прочих предметах, о которых я люблю поговорить. Он рассказал, что для отдыха занимался живописью. Я призналась, что не имею никаких хобби, кроме собственного магазина. Он слегка флиртовал. Я тоже — немножко. Словом, вечер получился чудесным.

— Не хотите ли выпить чуточку на ночь? — осведомился он. — У меня дома?

Я улыбнулась.

— Благодарю вас, но мне придется ответить отказом.

— Значит, вы не свободны? — спросил он.

— Да, — призналась я.

— Так я и думал, — заметил он. — Не знаю почему. Хотя кольца на вашем пальце и нет, но на свободную женщину вы не похожи.

— Надеюсь, вы не сочтете меня неблагодарной. Это был чудесный вечер.

— Я тоже, и мне не хочется, чтобы он кончился так быстро, — проговорил он. — Впрочем, давайте заглянем ко мне. Что бы вам ни наговорили про итальянцев, обещаю вести себя благопристойно. А чем занимается ваш партнер?

— Он служит сержантом в Королевской канадской конной полиции.

— В самом деле? — проговорил он. — Настоящий конный полицейский? Тем более обещаю вести себя хорошо. Как это смело с вашей стороны. Или здесь следует видеть проявление патриотизма?

— Он действительно хороший человек, — рассмеялась я. — И я все более и более привязываюсь к нему.

— Привязываюсь, — заметил он, — любопытное слово, однако, по-моему, лучше не расспрашивать. Кстати, о полиции, кажется, вы так и не сказали мне, что привело вас в Ареццо в участок к карабинерам.

— Я проверяла один древний предмет, — ответила я. — Как вы сами знаете, лишняя предосторожность никогда не повредит.

— Весьма разумно, — проговорил он. — Кстати, там в это время находилась прекрасная вещь. Меня вызвали, чтобы получить заключение. Какая-то женщина попалась с нею — с этрусской гидрией. Конечно, вы знаете, что такое гидрия? Сосуд для воды с тремя ручками? Да? Великолепно.

— И она оказалась подлинной? — спросила я самым нейтральным тоном.

— Почти наверное. Действительно отличный экземпляр, притом в идеальном состоянии. А теперь пойдемте, я покажу вам свой дом.

* * *

Здание показалось мне не слишком приятным, лифт успел одряхлеть. Входя в подъезд, я оглянулась, однако никого из знакомых не заметила. К моему удивлению, квартира Никола действительно потрясала. Она состояла из очень просторной и похожей на студию комнаты на верхнем этаже, за стеклянной стеной с одной стороны ее открывался потрясающий вид на городские крыши. Возле противоположной окну стены располагалась крохотная кухонька, отделенная перегородкой кровать, — к которой я постаралась не приближаться, — и несколько предметов очень современной итальянской мебели превосходной работы. Я постаралась не расспрашивать его о личной жизни. В сущности, вопросов можно было не задавать — передо мной была квартира холостяка, и излишний интерес не привел бы меня ни к чему хорошему. Стены были завешены произведениями искусства, среди них были даже очень хорошие вещи.

— Не хотите ли снять жакет? — поинтересовался он.

— Конечно, — ответила я. — Можно просто бросить его куда-нибудь.

Взяв мой жакет, он не стал обращать внимания на мои слова и аккуратно повесил его на плечики в шкафу возле двери. Сняв собственный пиджак, он старательно сложил его, подумал, не перебросить ли через спинку кресла, но в итоге повесил рядом с моим жакетом.