Этого забыть нельзя. Воспоминания бывшего военнопленного - [30]
Наконец, дядя Степа заговорил о главном. Шталаг — своего рода биржа невольников. Здесь формируются различные рабочие команды. Пожилых и ослабевших посылают к помещикам, на полевые работы.
— Я не попал ни в одну из команд только потому, — говорил дядя Степа, протягивая мне сигарету, — что меня подозревают, не верят, что я колхозник. Допрашивали несколько раз, проверяли познания в сельском хозяйстве. Экзамен выдержал, но на подозрении остался.
— А если нас отправят с командой? — жадно закуривая, спросил я.
— Там — другой табак. Есть где ветру в поле погулять, как говорил наш комбат. Конечно, и тут кое-что люди делают, сиднем сидеть не приходится.
Он говорил намеками, но я понял, что в лагере есть подпольная организация, которая пользуется большим влиянием на военнопленных.
Час уже был поздний, во избежание осложнений следовало торопиться. Мы договорились об очередной встрече. За мной придет человек и передаст привет от дяди Степы.
Когда я вернулся в барак, товарищи учинили мне настоящий допрос. Жора все еще продолжал высказывать свое недоверие.
— Прикидывается воробьем, а может оказаться коршуном.
— Наш он! — твердо решил Николай, и я с ним согласился.
На следующий день было воскресенье. Для нас оно ничем не отличалось от остальных дней недели. Но на французской стороне царило оживление. Мелькали красные штаны, кто-то выводил на губной гармошке веселый мотив, кто-то напевал песенку. Посредине плаца, на площадке, играли в волейбол. Вокруг поля собралось много болельщиков, они очень темпераментно реагировали на ход игры.
Нам подходить близко к ограде запрещено, однако на расстоянии можно даже переговариваться с французами. Было среди нас несколько человек, которые владели французским языком. Они пояснили, что французы сегодня особенно оживлены потому, что отмечают свой национальный праздник. Немцы позволили им эту необычную роскошь. А мы сразу же поняли, что, видимо, не так уж хороши у Гитлера дела на Восточном фронте, раз его подручные начинают заигрывать со своими западными соседями. Вообще, немцы стали чаще подчеркивать свою европейскую близость к французам, использовали их в различных лагерных службах, выдерживали для них терпимый рацион, в который входили даже сигареты. Нас же, русских военнопленных, посылали на самые изнурительные работы, кормили впроголодь, а главное, немцы старались всячески унизить нас в глазах французов.
Вот и на этот раз несколько эсэсовских офицеров, видимо, задумало какую-то пакость. Выйдя из лагерной комендатуры, они не спеша направились к проволочной ограде, отделявшей французскую и русскую половины лагеря. Остановились, о чем-то договариваясь и явно предвкушая удовольствие. Толпа на обеих сторонах затихла, игра прекратилась, все замерли в ожидании. Один из офицеров вынул из кармана пачку сигарет, на глазах у многих наших курильщиков, изнывавших без табака, закурил, пустил несколько колец дыма. И вдруг швырнул пачку в нашу сторону. Она описала большую кривую и упала у ног толпы. От удара штук пять сигарет выпало и рассыпалось по земле.
— Не брать! — раздался сзади чей-то зычный голос.
Но было уже поздно. Несколько отчаявшихся людей бросилось за добычей. Они мгновенно смешались в клубок, мутузили друг друга кулаками. А немцы стояли, хохотали и что-то громко говорили французам.
Гнев закипел в наших сердцах. Послышались голоса:
— Мерзавцы, нашли чем забавляться!
— Кость вам поперек горла, изверги! Кровопийцы!
Стоявшие впереди бросились разборонить дерущихся. Мне вдруг вспомнился Ченстохов, безвестный певец, разбередивший нам душу привольной песней о Волге, гордый человек, растоптавший сигареты, брошенные ему в награду немецким комендантом. А здесь, значит, люди уже доведены до крайности, если готовы за пачку сигарет забыть обо всем на свете.
Случайно мы обнаружили, что нет Саши.
— Саша! Саша! — не жалея горла, стал выкрикивать Жора.
Сквозь толпу к нам неожиданно протиснулся совсем не тот Сашка, которого мы знали. Лицо в крови, под левым глазом синяк, фуражка в грязи. Но вид у него победно-торжественный. Разжал кулак и протянул мне несколько смятых сигарет.
— Вам, товарищ майор! У вас ведь давно уши опухли…
Я взорвался от гнева:
— Как ты смел?! На радость и потеху поганым фрицам! Выбрось сейчас же эту мразь и не подходи больше ко мне.
Бедный Саша напоминал подсудимого. Он только сейчас понял, что совершил огромную глупость, и пытался хоть немного оправдаться:
— Пачка упала совсем рядом, даю слово. Я не думал брать, я ж не курю. Но вспомнил, что майор мечтал сделать хоть одну затяжку, и нагнулся. А дальше пошло…
Товарищи оказывали помощь пострадавшим в свалке. А по ту сторону колючей проволоки французы стояли молча с суровыми, словно окаменевшими лицами. Резкий возглас: Vive les russes![3] вывел их из оцепенения. И вслед за этим через колючую проволоку к нашим ногам полетели пачки сигарет, солдатские галеты, пакеты с сухим картофелем, самодельные зажигалки.
— Берите, товарищи! Берите! — кричали на своем языке французы и торжественно выворачивали карманы в знак того, что они поделились с нами всем, что у них было.
В книге собраны воспоминания об Антоне Павловиче Чехове и его окружении, принадлежащие родным писателя — брату, сестре, племянникам, а также мемуары о чеховской семье.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Книга задумана как документальная повесть, политический триллер, основанный на семейных документах, архиве ФСБ России, воспоминаниях современников, включая как жертв репрессий, так и их исполнителей. Это первая и наиболее подробная биография выдающегося общественного деятеля СССР, которая писалась не для того, чтобы угодить какой-либо партии, а с единственной целью — рассказать правду о человеке и его времени. Потому что пришло время об этом рассказать. Многие факты, приведенные в книге, никогда ранее не были опубликованы. Это книга о драматичной, трагической судьбе всей семьи Александра Косарева, о репрессиях против его родственников, о незаслуженном наказании его жены, а затем и дочери, переживших долгую ссылку на Крайнем Севере «Запомните меня живым» — книга, рассчитанная на массового читателя.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.