Это внутри. Рецидив - [3]

Дженнифер каким-то непостижимым чутьем находила Джерри повсюду. Садилась рядом, иногда молча брала за руку, и сердце начинало биться где-то в горле, а рубашка липла к спине, и вовсе не от близости девушки, которую в прошлой жизни он, наверное, мог бы назвать красивой.

От страха.

Мутного, глубинного ужаса моргнуть и, открыв глаза, увидеть на руках чужую кровь. Джереми часами прятался в туалете, сидя на холодном мраморе раковины у зарешеченного узкого окна, зная, что Дженнифер терпеливо ждет у двери.

Промокший насквозь сад был пуст, после недель дождей из деревянных скамеек при нажатии пальцем сочилась вода. Грохот и зарницы небывало сильной грозы загнали половину пациентов в кровати, с головой под спасительное одеяло. Медики суетились больше обычного, перепуганные громом больные нуждались в помощи, а рук не хватало…

Дождь кончился, а молнии продолжали сверкать. Джереми шел вдоль кирпичной стены, глядя под ноги и ведя ладонью по выбоинам, ощущая пальцами шершавость лишайника и бугорки, оставшиеся от сорванного садовником плюща. Дойдя до угла, Джерри повернул назад и заметил что-то розовое между кустами. Дженнифер лежала на земле, прямо в луже дождевой воды.

Доктор Эйтан, кажется, радовался не столько спасению девушки, сколько тому, что Джереми сумел это сделать. Смог заставить себя подойти, взять ее на руки, бегом прибежать в клинику, потом объяснить произошедшее связно и вслух и даже после этого не удариться в панику, самостоятельно справляясь с эмоциональной отдачей. Оказалось, что Дженнифер ничто не угрожало, кроме простуды, подобные обмороки иногда случались, если она забывала поесть. Доктор Замир надеялся, что теперь Джерри подпустит девушку к себе. Но этого не произошло.

Друзья, отношения, общение — это для остальных. Нормальных, или хотя бы безобидных.

Он продолжал избегать контактов с кем бы то ни было, делая вынужденное исключение для доктора Эйтана. Но молчаливое присутствие Дженнифер помимо его воли стало чем-то привычным и даже нужным. Когда девушку выписали, Джереми почувствовал одновременно боль и облегчение.

После той грозы Дженнифер приносила ему сладости из своих передач и смотрела, смотрела своими огромными серыми глазищами, пока он не сдавался и не съедал кусочек. Вкусная гадость из дешевых супермаркетов была редким удовольствием, ведь собственные, полученные от матери пакеты Джерри, не глядя, отправлял в мусорник.

Он не раз просил врача поговорить с Марго, закончить эту пытку для них обоих, но мать упрямо приезжала каждый месяц. Джерри знал, что она сидит в зале посетителей, и эти часы незримого свидания мучили его даже сквозь толщу стен и пустоту этажей. Не имея возможности звонить, Маргарита писала письма. Первые из них ему прочел врач, еще тогда, когда Джереми заново учился отличать день от ночи. Он узнал, что Даггера мать сплавила в приют, и оттуда его забрал какой-то следопыт из Ньюпорта. Обученных охотничьих собак отдают даром не так часто. Конечно, питбультерьеру намного лучше будет вновь дышать горным воздухом и ощущать восторг погони. Но в сердце Джереми все равно осталась горечь. Марго писала, что ходила на родительские курсы, группы поддержки, осознала свои ошибки и считает себя виноватой в том, что с ним случилось. И сделает все на свете для того, чтобы сына выпустили на свободу. Это обещание по-настоящему напугало и разозлило Джереми. К тому времени он забыл, что такое гнев, и ощутив его вновь, очередной раз уверился: выходить за пределы клиники ему ни в коем случае нельзя. Как она этого не понимает?!

Через десять лет Маргарита Сайхем добилась своего. Доктор Эйтан не имел права удерживать пациента без директивы, но пошел навстречу желанию Джереми оставить свое новое имя и место жительства в тайне от матери. Джерри не знал, как отреагирует, встретившись с той, что воплотила в жизнь один из его самых больших страхов — страх оказаться на свободе.

* * *

Вечером пошел снег. Джереми встал из-за стола и улегся на пол, давая отдых спине — диван занимали книги. Неоконченная статья ждала, нетерпеливо мигая курсором. Упаковка черных шершавых листов блестела полосками запаянной пленки в углу рабочего стола, исчерченного краской. Будущие приглашения на чью-то свадьбу. Этим тоже нужно заняться. Белая тушь и множество тонкой работы с завитушками в викторианском стиле.

Степень магистра палеографии[4], приобретенная еще в клинике, давала возможность оплачивать социальное жилье и еду. А заказы по леттерингу[5] — иметь скромный дополнительный доход, позволяющий покупать хорошую бумагу, кисти и краски.

Спрос на статьи по столь редкой теме, как палеография, был небольшим, но постоянным. Наречия людей, которые давно умерли… Хорошее занятие для того, кто не хочет иметь дела с людьми живыми. Интернет предоставлял Джереми эту возможность. Эрудицию и хлесткое чувство юмора не смогли до конца вытравить даже психотропные препараты. Журналистский форум позволял говорить и спорить, не имея физического голоса, не боясь быть узнанным. Быть кем-то другим. Смеяться скобками и ругаться альткодом[6]. Если бы Джереми мог себе это позволить, он бы и еду заказывал онлайн, но все же приходилось раз в неделю идти в захолустный продуктовый магазинчик с облезшей вывеской. Дэвис приходил ровно в семь тридцать и смотрел, как зевающий продавец открывает гремящие железные жалюзи. Быстро набрав корзину, Джереми старался исчезнуть до прихода других покупателей.