Это внутри. Рецидив - [27]

Джерри подошел к дивану и сжал спинку руками.

— Нельзя, — так же серьезно ответил Эйтан. — Ты это знаешь. Ты сейчас не со мной, а с прошлым собой говоришь. Опять.

Доктор наставил на Джереми палец.

— И уже хватит.

У Джереми перехватило дыхание от возмущения.

— Злишься, — удовлетворенно кивнул Замир, возвращаясь к планшету. — Это хорошо. Когда ты в последний раз позволял себе злиться?

Джерри не нашелся с ответом, но все же попытался огрызнуться:

— Ты прислал ко мне Таккера Гарсиа!

— Да, — невозмутимо кивнул доктор. — Вы славно пообщались. Он хороший парень. Вы оба, — припечатал он, на миг подняв глаза от экрана. — Все. Теперь дай мне закончить с оформлением, а пока прибери этот бедлам. Ты ведь работать не сможешь в таком беспорядке.

— Я провалил заказ, — буркнул Джереми.

— Ничего, будут другие.

После уборки Эйтан вытащил Джереми поужинать в центр города, и они долго разговаривали, глядя на темнеющее за окном небо.

Вернувшись домой, Эйтан надул матрас, который привез с собой. Фрост пришел в восторг от новой игрушки. Разбегаясь, прыгал на пружинящую поверхность, мял коготками…

Выйдя из ванной, Замир застал свою постель лежащей плоским блинчиком на полу. Дэвис, сдерживая хохот, уже раскладывал диван, наигранно-грозно обещая отшлепать спрятавшегося кота по заднице за порчу чужого имущества.

Эйтан уехал рано утром, пока хозяин дома еще спал, зная, что Джереми не любит прощаний.

8

«Волна» оставалась маломощной, эффект проходил быстро, менялся от человека к человеку. Кто-то мог под действием препарата сдвинуть с места полтонны, кто-то — всего центнер. Показатели графиков росли, но медленно. Уильям работал неустанно, кое-что придерживал для себя, пусть и понимая, что долго хранить секреты не получится. Это был бессмысленный бунт, но хоть его-то Уилл мог себе позволить, черт возьми?!

Уилл разрешал себе и выспаться как следует, и расслабиться по выходным. Бианки не стоял у него над душой ежедневно, однако это не отменяло того факта, что суперсовременная лаборатория являлась всего лишь богато украшенной клеткой. А улыбчивые крепкие парни за дверью были не только готовы достать что угодно из-под земли и вообще выполнить любую прихоть Гловера, но и пресечь его попытку к бегству.

На запруженных народом центральных улицах или в цветной суете клубов на задах всегда маячили две тени, призванные следить за каждым чихом драгоценного пленника. Лишь после того, как в носоглотке оказывался высококлассный порошок, начинало казаться, что тени смешались с пестротой и растворились в ней.

Уилл старался не думать о том, откуда Бианки узнает вещи, которые Уилл высказывал вполголоса Дону, когда они были одни… Приходилось постоянно следить за тем, что говоришь, и Уилл предпочитал все больше молчать, общаясь с помощником жестами.

Когда в Нью-Йорк привезли Дона и Робби, Уилл с трудом сдержал свои чувства. Тот звонок Бианки подельникам в Лас-Вегас был весьма своевременным. Несмотря на то, что помощникам Уилла явно оказали первую помощь, оба выглядели ужасно, особенно Дон. Робби физически пострадал больше, однако это он почти нес Донни на руках, а не наоборот. Обычно наглый и смешливый испанец затравленно озирался и дрожал. Уилл не стал спрашивать, что именно с ним делали люди Бианки перед тем, как собирались убить. Джованни поинтересовался, не хочет ли Уилл взять в помощники кого покрепче, но Уилл твердо отказался, применив всю свою выдержку, чтобы не огрызнуться мафиозному боссу в лицо. Уилл давно воспринимал совесть как набор культурных штампов, засоряющих сознание индивидуума. Дон вызывал не жалость, а брезгливость, почти желание ударить. То, что Гловер защищал его, было продиктовано в основном стремлением хоть в чем-то пойти наперекор Бианки.

Несколько недель от Дона и правда не было толку. Превозмогая раздражение, добавившееся к без того длинному списку текущих проблем, Уиллу пришлось бесконечно убеждать напарника в том, что его никто больше не обидит. Хотя сам Гловер далеко не был в этом уверен… Потихоньку Дон восстановился и включился в процесс, пусть и по минимуму. Он неплохо понимал в компьютерах и смог разобраться в довольно сложном новом ПО. Совмещал данные графиков, готовил очередного испытуемого к сеансу, брал анализы крови, объяснял правила поведения в подвале, заваленном всякой всячиной — от пустых жестяных банок, что так весело поднимать в воздух, до тяжелых тракторных шин, сдвинуть с места которые удавалось не каждому.

Дон вел себя почти как всегда, лишь оставил свои прошлые попытки юморить по поводу и без повода, иногда вздрагивал от резких звуков. Он постригся очень коротко, оставив в прошлом черные кудри, которыми так гордился.

Робби влился в криминальное сообщество естественно, будто всю жизнь был частью клана. Со стороны он не отличался от прочих парней, работающих на итальянца. Он все реже появлялся в лаборатории, раз обмолвился, что обнаружил у себя итальянскую родню со стороны отца. Это давало ему возможность в перспективе стать частью «семьи». Уилл и так не верил никому, но теперь стал доверять Робби еще меньше и почти жалел, что притащил его в Нью-Йорк. Робби знал об Уилле довольно много, и можно было в любой момент ждать удара в спину.