Это внутри - [25]

Свет отражался от известняковых россыпей, как от снега, глаза напрягались даже в темных очках. В сторону уходила едва заметная тропа, скрытая валунами. До этой точки добралась вчера первая разведгруппа. Тайлер ступил в тень камня, внимательно оглядывая землю, и подал знак остальным следовать за собой. Местность поднималась в гору, склон был усыпан каменной крошкой, из земли торчали пучки резко пахнущего тимьяна. Хупер остановился и присел, разглядывая два плоских камешка, лежавшие у ног. Под ними виднелась полукруглая грань мины-ловушки. Отряд сгрудился за спиной командира.

— Кто бы не оставил здесь этот сюрприз, он не слишком старался, — заключил Тайлер, и поднялся, окидывая взглядом путь наверх. — Джим, — обратился он к новичку, — отметь мину, и давай вперед, курс на дерево на два часа. Обойдемся без ищеек, здесь достаточно просто смотреть под ноги.

Крэйн кивнул и, вытащив отметки-флажки, осторожно двинулся по склону. Бойцы шли за ними след в след, внимательно оглядывая окрестные холмы. Сзади раздался сдерживаемый смех. Тайлер обернулся и увидел, что один из флажков стоит в тени куста, отмечая птичье гнездо с пестрыми яйцами. Он резко поднял руку, призывая отряд к тишине.

«Позже разберемся, что новичок имел в виду».

Дойдя до сухого корявого ствола, Тайлер лег и пополз вперед, в колючие заросли, покрывавшие верхушку холма. За ним последовал помощник, Грег Полянски, крупный желтозубый бородач по кличке Медведь. Он цокнул языком, разглядывая долину в прицел винтовки.

— Чисто.

Тайлер передал ему бинокль.

— Видишь ущелье? Стоит наведаться туда.

— Командир…

Громкий шепот раздался сзади. Колючие ветки мешали Тайлеру обернуться, он протянул руку назад и сделал Джиму знак приблизиться.

— Командир, здесь уже месяца четыре не было людей.

— Откуда такая уверенность?

— То гнездо… Это ланнер, пустынный сокол. Видите ли, я увлекаюсь зоологией. Ланнеры гнездятся на земле, если не находят подходящего места на высотах, и…

— Ближе к делу, Крэйн.

— Виноват. Самка ланнера никогда не совьет гнезда в опасном месте. Отряд спугнул ее с кладки. Мы здесь первые гости за долгое время.

* * *

Брезентовая стенка натянулась пузырем и дрожала под порывами горячего ветра, гудящего снаружи. Тайлер сделал обжигающий глоток из маленькой резной чашки и поморщился. Если бы лед обладал свойствами кофе… Голова трещала после многочасового сидения над картами и тяжелыми листами распечаток аэрофотосъемки. Командующие уже расходились по казармам, голоса смывало ветром, стоило выйти из прохладного шатра под темное жаркое небо. Толстые трубы кондиционера натужно гудели под потолком. Тай потянулся, встал, разминая затекшую спину, и, подняв тонкую ткань шарфа до глаз, вышел в бурю. Стена ветра ударила, как таран. Потоки раскаленного воздуха обжигали руки, словно он сунул их в печь. В свете фонарей виднелись серпообразные волны песка, проносящиеся над базой. Тайлер ускорил шаг и укрылся от ветра за стеной склада.

Спать не хотелось. Хотелось лечь и лежать, глядя на небо, желательно на тихом горном лугу, подальше отсюда. И чтобы над ухом пели сверчки.

Подойдя к шатру, он заметил Джима, укрывшегося за стенкой. Огонек цигарки вспыхивал на ветру. Хупер уселся рядом, Крэйн молча протянул ему самокрутку. Затянувшись, Тай прислонился к брезенту, закрыв глаза.

— На курсе курить было нельзя… Там и пристрастился, — хмыкнул Джим.

Хупер выдохнул ароматный дым.

— Так ты натуралист, значит? Толстые книги, лупа, сачок, и все такое?

— Вроде того, — улыбнулся Крэйн, — Я любитель, но хотел бы стать профи. Зоология — моя жизнь.

Тайлер поднял брови.

— Как же тебя сюда занесло?

— Это долгая история, — Джим затянулся в последний раз и, потушив бычок, сунул в карман, — сначала хотел заработать себе на учебу, потом схватил пулю, вылез вперед, как дурак, — хмыкнул он, помолчал и продолжил: — Медаль медалью, но рука до сих пор ноет на грозу. Заболела мать, сестре предложили заложить дом, чтобы оплатить лечение. Я подписал контракт, ну и понеслось…

Он развел руками.

— Может, эта заваруха продлится недолго, через год-два вернусь, и поступлю в универ…

Тайлер усмехнулся.

— Все мы сначала так думаем… Вот только нет ничего более постоянного, чем временное.

— Крылатая фраза, — вздохнул Джим.

— Правда? Только что придумал, — отозвался Тай, и, помолчав, спросил: — Зачем ты отметил гнездо?

Крэйн смущенно улыбнулся.

— Мы спугнули мать, но она все же может вернуться и высидеть птенцов. Для нас это шаг в сторону, а для пустыни — еще четыре молодых сокола. Если бы не был уверен, не рискнул бы, — поспешно добавил он.

Хупер покачал головой.

— В следующий раз давай без отсебятины.

Он встал и взглянул на небо.

— Иди спать, к рассвету буря утихнет, и выдвинемся.

Джим скрылся за брезентовым пологом.

После смерти отца у Тайлера не осталось никого. На свете не было места ближе к понятию «дом», чем этот выгоревший на солнце шатер. Изнутри доносился мерный храп восьми человек. Грег — весельчак, знающий наизусть все приемы рестлинга, Али, прячущий журналы Burda[5] под матрас. Беннет, отмечающий своих девушек в блокноте по шкале от одного до десяти, Лео, грезящий о том, как унаследует отцовское ранчо. Карл, верный семьянин и отец троих дочерей, Майк Стил и Майк Роллсон, двое задир, вечно спорящих, кто лучше жарит барбекю и чье дуло длиннее, Джим Крэйн, безошибочно различающий птиц по силуэту полета.