Это не ваша дочь - [4]

Поднявшись на террасу, Сэм сделал приглашающий жест в сторону стульев из кованого железа с вылинявшими подушками в белую и зеленую полоску. Марсия опустилась на ближайший к ней, довольная тем, что не надо больше удерживаться на дрожащих, подгибающихся ногах.

– Меня зовут Сэм Вудворд. – Он снова протянул ей руку. Рукопожатие его было сильным и спокойным. К великому ее удивлению, Сэм, несмотря ни на что, производил на нее очень приятное впечатление. Открытая дружелюбная улыбка – та самая, что Марсия видела на фотографиях, но еще более покоряющая в натуре, – обещала беззаботные футбольные встречи на осеннем поле с последующими шницелями по-венски в ближайшем парке.

Выжидательное выражение его лица подсказывало Марсии, что она еще не представилась. Она нервно улыбнулась.

– Марсия Тернер. Я… – Сказать, что ли, я мать Кайлы? Да нет, пожалуй, еще рано раскрывать свои карты.

Сэм уселся рядом, всем своим видом показывая, что ждет продолжения. Но ей в голову приходили только эти слова: я мать Кайлы. Все извилины ее мозга забила эта мысль, не оставляя места ни для чего иного.

– Я бухгалтер, – выпалила внезапно Марсия – и тут же изумилась: зачем она это произнесла? Наверное, чтобы заявить о себе, самоутвердиться, обрести некое лицо.

– Может пригодиться в день подачи налоговых деклараций, – ответил Сэм, словно они вели самую обычную дружескую беседу. Впрочем, может, так оно и было: сейчас все ее представления о том, что нормально, а что нет, смешались. – А я работаю в школе футбольным тренером.

– Я знаю.

– Значит, вы из Мак-Алестера.

– Нет, я живу в Талсе. Я хотела просто сказать, что вы похожи на футбольного тренера. Такая мускулатура!.. – О Боже! Что такое она несет? – Вообще-то у меня нет привычки наезжать, на людей.

– Не волнуйтесь, вы и не наезжали. Наоборот, Кайла набежала на вас. Сначала я влепил мяч вам в капот, затем мой ребенок врезался в вашу машину.

– Не ребенок, а девочка-подросток, – поправила Кайла, бедром открыв дверь с железной сеткой и внося поднос с тремя большими стаканами чая. – Я уже почти достигла подросткового возраста, а папа все никак не привыкнет к тому, что я фактически стала взрослой.

Марсию так и подмывало закричать: «Твоя мать тоже никак не привыкнет к этому!»

– Потому что фактически вы, мисс, еще не взрослая, – ответил Сэм. – И вам до этого еще далеко.

Марсия приняла высокий стакан из рук Кайлы, стараясь не глядеть на нее неотрывно. Но время от времени она исподволь бросала на девочку жадные взгляды. Стуча зубами о край стакана, она сделала несколько глотков.

– Скоро я начну встречаться с молодыми людьми, – сообщила Кайла, развалившись на со седнем стуле. – Оглянуться не успеешь, как станешь дедушкой.

Марсия подавилась чаем, закашлялась, и Сэм, перегнувшись через стол, постучал ей по спине.

– Прошло? – озабоченно спросил он, когда она отдышалась.

Марсия кивнула и выдавила на своем лице улыбку.

– Это у меня от удивления. Я понимаю, конечно, что это все шутки, но вы такой молодой – и вдруг дедушка… – Она осеклась и, пытаясь скрыть смущение, сделала еще один глоток.

– Моя дерзкая дочка поддразнивает меня, – ухмыльнулся Сэм. – Одно из ее любимых занятий.

– Надо же его время от времени ставить на место, – лукаво улыбнулась Кайла. – Работа не из легких, но кому ж ее делать, как не мне? Ведь я его единственное чадо. А вы замужем? У вас есть дети?

Марсия обмерла, но Сэм избавил ее от не ходимости отвечать на последний вопрос.

– Кайла! – воскликнул он вроде бы негодующе, но, взглянув на дочь, улыбнулся. – Моя девочка бывает иногда на редкость бестактной, но это не со зла, у нее просто плохие манеры.

– Ах, папа! – воскликнула Кайла. – Какое счастье, что ты тренер по футболу! Комедийный актер из тебя наверняка не вышел бы!

Сэм склонился к дочери, пальцем покачал из стороны в сторону хвостик русых волос, и жгучая зависть обожгла Марсию.

Она сидела рядом с Кайлой, но чувствовала себя бесконечно далекой от нее. А вот Сэма и Кайлу связывала такая близость, о какой Марсия могла только мечтать. Но суждено ли этой мечте когда-нибудь осуществиться? Ее дочь была счастлива и любима, это не вызывало сомнений. Так, может, успокоиться на этом, подняться со стула, поставить стакан на стол, вежливо поблагодарить и уйти? Уйти не только из дома, но и из жизни Кайлы – навсегда. Марсия уже пережила в прошлом смерть своего ребенка, но те страдания носили отвлеченный характер. Сейчас, обрекая себя на муки, она сделает это ради благополучия Кайлы, а значит, сумеет справиться с горем. Быть может, это явилось бы самым лучшим проявлением ее доброты и любви к дочери. Нет!

Энн Тернер, ее мать, решая судьбу дочери, руководствовалась единственным стремлением – сделать как можно лучше для Марсии, но ведь принятое ею решение отнюдь не оказалось оптимальным с точки зрения последней. Каждый имеет право сам распоряжаться своей жизнью.

Это право она обязана предоставить Кайле. Если та решит, что не хочет иметь ничего общего со своей родной матерью, у нее хватит сил оставить девочку в покое и вернуться в наезженную колею своей спокойной, но безрадостной жизни.

Однако, независимо от исхода, решение должна принять сама Кайла.