Это не сон - [77]

– Ладно. Прежде всего мне не нравится, что мои эксперты общаются с тобой у меня за спиной. И всё равно ты должен был мне всё рассказать. А потом, какого черта ты рассказал это Эмме?

– Понимаешь, она была моим клиентом, Мел. И мне казалось, что она со мной абсолютно откровенна. Я передал ей файл, и мы просто болтали за чашкой кофе. И я сказал ей, что ничего компрометирующего не обнаружил. И что Энтони будет обязательно возражать против строительства. Но что сам по себе он – неплохой парень. А потом добавил, вроде как в качестве ремарки: «Хороший член комитета и никудышный муж». Это была просто шутка. Глупо, конечно. Я рассказал ей о его шалостях. Но, как я уже сказал, в виде ремарки. И всё равно это было неуместно. Мой косяк…

– Боже!

– Но этим всё не закончилось, Мелани. – Мэттью еще раз стал пролистывать пачку заметок, лежащую перед ним. – Я продолжил раскопки, и мне как раз позвонил мой человек из комитета. Оказалось, что Эмма – первостатейная лгунья, и вся ее история про землю – полная хрень. Да, подобная заявка в комитете существует – это я проверил в первую очередь, – но к Эмме не имеет никакого отношения. Эмма не только не является владелицей земли, о которой говорила, но и не состоит ни в каком консорциуме. По-видимому, она просто об этом где-то услышала. А сегодня утром я узнал, что она так же разорена, как и Хартли. Даже «Приоратом» не владеет, а арендует его с опцией последующей покупки. Так вот, я еще кое-что проверил по моим финансовым каналам. У нее – совершенно жуткий кредитный рейтинг[80].

– Я ничего не понимаю. Хотя тоже проверяла ее счета и увидела, что это полная загадка. В Тэдбери все говорят о якобы крупном наследстве, которое она получила от матери, но все ее закрома пусты. Совсем недавно ей пришлось даже взять заем. Так что если к архитектурному проекту она не имеет никакого отношения, то какого черта ей вообще надо в Тэдбери? И зачем понадобилось всё это прикрытие? Для того чтобы покопаться в грязном белье местных аборигенов?

– Вот это-то нам и надо выяснить, ты не находишь? А для этого надо поехать во Францию и проверить обстоятельства смерти ее матери. Я нашел сиделку, которая за ней ухаживала. Вначале просто хотел выведать у нее информацию об Эмме, но чем дальше, тем страшнее становится история. Эмма уволила сиделку безо всяких на то оснований. По телефону женщина говорить не хочет. Непонятно почему, но она очень расстроена. И мне всё это перестает нравиться, Мел…

Мэттью знал, что должно произойти в следующий момент. Правда, в его идеальном мире он ожидал, что Мелани решит ехать во Францию как официальный представитель полиции, а ему предложит сопровождать себя. Но он также понимал, насколько это все маловероятно. Совместная работа с иностранными службами была настоящим кошмаром, и разрешение на нее обычно ждали месяцами.

– Официально я ничего не могу сделать, Мэт. У меня на это нет бюджета. И разрешения тоже. Более того, мне приказали притормозить дело в Тэдбери до тех пор, пока – если это вообще произойдет – Джил Хартли не придет в себя. А завтра меня ждет большая презентация. О нулевой терпимости в отношении кварталов красных фонарей[81].

– Скажись больной. Мы могли бы поехать вместе…

– Ты же знаешь, что я не могу. И рассказать об этом тоже никому не могу. Потому что сразу же подставлю тебя.

Услышав в трубке ритмичный звук, Мэттью тут же представил себе Мелани, которая постукивает шариковой ручкой по бокалу с вином. Ничего не меняется…

– И всё-таки я не понимаю. Где здесь собака зарыта? Эмма что, сама встречалась с Энтони? И… всё это просто ревность? Именно поэтому она наняла тебя?

– Бог знает. Но нам необходимо это выяснить. Черт, я опять облажался, Мел…

Мэттью испустил долгий выдох. Мелани будет вести себя как настоящий дипломат. Да. И никогда его не выдаст. И никому ничего не скажет. Но он знал, что сейчас они думают об одном и том же – о том ужасном случае, после которого он покинул службу. Мэттью всё еще считал себя ответственным за смерть того подростка. Внутреннее расследование его полностью оправдало, но это не помогло. Мэттью еще раз посмотрел на детский монитор и прикрыл глаза, вспоминая… Лицо матери во время разбирательства. Ненависть в ее глазах.

– Серьезно, Мел. Если ты не поедешь, то я поеду один. И еще, ты знаешь, что народ в отделе шепчется у тебя за спиной? Говорят, что ты встречаешься со свидетелем. Это правда? – Говоря это, Мэттью поморщился: он боялся переступить черту, но еще больше боялся за Мелани. Это было ее первое дело в чине детектива-инспектора. Он пустил под откос свою собственную карьеру, но ей этого позволить не мог.

– Никого не касается, с кем я встречаюсь… Ну, ладно, да, я выпила с этим Томом. Пару раз. Он правда очень приятный, Мэт, и мне он нравится. Ну и что? К делу он не имеет никакого отношения. Да и дела-то никакого нет.

– Я тебе не судья, Мел. Просто рассказываю тебе, о чем говорят люди. Несколько завистливых клеветников. Ты же знаешь, как это бывает. Так вот, тебе надо закрыть дело, а мне – успокоить свою совесть. То есть мы убьем двух зайцев одним выстрелом. Поэтому я поеду во Францию. Идет?