Это не сон - [12]

Я громко высморкалась.

– Спасибо. Здорово ты догадалась – я имею в виду Бена.

Эмма занялась приготовлением кофе, а я стала придумывать правдоподобную легенду. Но не успела первая идея полностью сформироваться у меня в голове, как Эмма уселась за стол и посмотрела на меня такими необычными и проницательными глазами (зеленые и коричневые точки были сейчас особенно заметны), что я мгновенно выложила ей всю правду, словно губы устали скрывать ее.

О вечном ожидании. О постоянных фальстартах. О том дне, когда я сидела в этой самой кухне с Кэролайн и у меня была задержка на две недели. Я была тогда так уверена… Позволила себе даже поволноваться. Но ничего не произошло. Как всегда, в конце этот чертов тест ничего не показал. И о страхе, что это как-то связано с жутким временем после рождения Бена. С депрессией. С после… родовой… депрессией. С тем долгим и мрачным временем до того, как ее наконец диагностировали, когда я жила изо дня в день, как зомби. Не одевалась. Не мылась. Марк не знал, что ему делать. Бен сидел в переноске. Недоумевал. Ждал…

– Прости меня, Эмма. Обычно я себя так не веду. Это какой-то спонтанный приступ. Послушай, мне пора. – С этими словами я встала.

– Ты никуда не пойдешь. Сядь на место и дыши глубже. Я серьезно. Вдох – выдох, очень глубокие, пока не успокоишься.

Что ж, мне пришлось подчиниться. Вдох. Выдох. Я делала так, как она мне сказала. Вдох… Выдох… И, прежде чем смогла сообразить, что происходит, я выдала ей всё. Как врала врачу. Как Марк наотрез отказывался даже думать о лечении от бесплодия, поскольку боялся, что у нас могут родиться близнецы, – а если послеродовая депрессия вернется, то это будет перебор и для него, и для меня. Хотя я, будучи единственным ребенком в семье, отчаянно хотела, чтобы у Бена появился братик или сестренка.

– Знаешь, Эмма, умом я понимаю, что на Бене можно остановиться. Взять тебя и Тео. Вместе вы – совершенно классные. А у некоторых людей вообще нет детей, – я говорила все быстрее и быстрее, – и какая-то часть меня стыдится того, что это стало для меня идеей фикс. Но неужели это так плохо, что я хочу еще одного ребенка? Неужели это так страшно?

Эмма промолчала.

– Я сегодня утром даже прочитала свой чертов гороскоп. Ты можешь в это поверить? Полный отстой…

– Послушай… Что касается этих гаданий, Софи, всех этих знаков Зодиака… Не стоило мне тогда этого говорить. Я хочу сказать, что это просто развлечение. И я никогда не гадала бы всерьез, особенно если дело касается важных вещей…

– Нет, нет, я ничего такого не имела в виду. – Я склонила голову и спрятала лицо в ладони. – Боже, Эмма. Я ведь практически…

Теперь мы обе рассмеялись, и Эмма вновь протянула мне упаковку с салфетками.

– Послушай, я тебе слово даю, что не всегда была такой идиоткой. – Я еще раз высморкалась. – Это всё деревенская жизнь… Я медленно схожу с ума.

– Так ты не работаешь с момента рождения Бена? Вообще не работаешь?

– Я занималась рекламой, – я покачала головой. – В этом бизнесе нет понятия частичной занятости. Мы планировали перевести сюда компанию Марка, после того как вся семья будет в сборе.

– А о няне ты никогда не задумывалась?

Я содрогнулась. Перед глазами появилась я сама в возрасте восьми лет, держащая за руку помощницу по хозяйству, и моя мать, занятая поисками ключей от машины. Гора багажа в холле. Обычный быстрый поцелуй на прощание, запах духов, наполняющий помещение, – как обещание будущих открыток. Эти вечные открытки…

Почему матерям приходится принимать такие тяжелые решения? Работать? Не работать? Черное. Белое.

– Нет, о няне я никогда не думала. В любом случае это был мой выбор – и моя ошибка. То, что мы переехали сюда. То, что я прервала работу. И я, в принципе, не жалею об этом – из-за Бена. Я его просто обожаю. Конечно, обожаю. Я просто не предполагала, что все будет так тяжело.

Я ждала реакции Эммы, но ее лицо ничего не выражало.

– Прости, я поставила нас обеих в затруднительное положение, – закончила я, вставая. – Доктор права. Я совершенно сдвинулась на почве беременности. Она все талдычит о поездке куда-нибудь. Считает, что я должна отвлечься.

И в этот момент лицо Эммы изменилось. На мгновение она отвернулась к окну, а потом посмотрела на меня с полуулыбкой, как будто ей в голову пришла отличная мысль. Затем подбежала к комоду и стала переворачивать содержимое ящиков.

– Слушай, сама скажешь, если решишь, что идея ужасна… – Она перешла уже ко второму ящику, просматривая различные бумаги. Внезапно: – Ага, вот они где! – Вернулась к столу с пачкой вырезок, которую положила передо мной. Все они были вырезаны из газет и воскресных приложений. – Я уже сказала, что можешь забыть про политес. Я на тебя не давлю, но я планировала посвятить этому бо́льшую часть лета, перед тем как Тео пойдет в детский сад. Я хочу, чтобы он всё это увидел. Вот, посмотри. – Эмма пододвинула ко мне статью об отеле на острове Бург[20]. – Я просто обязана увидеть это место. Ар-деко[21]. Или вот – замок Дрого[22]. А дом Агаты Кристи – теперь он принадлежит Национальному фонду… Знаешь, ты совсем не обязана на это соглашаться. – Теперь она говорила всё быстрее и быстрее. – Не все любят архитектуру. И мы с Тео прекрасно чувствуем себя вдвоем. Честно говоря, я даже немного беспокоюсь о нем. Он, как ты говоришь, одиночка. Но если ты согласишься к нам присоединиться… прихватив с собой Бена… Я хочу сказать, что это и тебе поможет, как некое «отвлечение», – ты забудешь обо всем этом аж на целое лето. Ну и мы… мы будем очень рады.