Это идиотское занятие – думать - [16]

У меня было несколько своих отвратных фишек: я мог оттянуть оба больших пальца вниз так, что они касались руки выше запястья. Я умел щелкать всеми двадцатью восьмью костяшками пальцев, официально признанными Институтом суставов. Я умел двигать каждым глазом по отдельности. Сначала сдвигал оба глаза влево, затем, направляя правый глаз влево, перемещал левый глаз вправо, а потом правый глаз – вправо. Если проделывать все это очень быстро и выбрать подходящую зрительницу, то приступ рвоты у нее гарантирован. Но в этой категории меня обошли. Эрнест Круз умел выворачивать верхние веки наизнанку. Вау! Даже меня передергивало. «Не надо, Эрнест, ты похож на черта, братан!»

Мой арсенал классного шута включал весь стандартный набор: я строил рожи, имитировал пуканье, отрыгивал, передразнивал, выдавал что-нибудь заумное, извивался всем телом. У меня был еще один необычный талант: собирать на кончике языка маленькие пузыри слюны диаметром с полсантиметра (я научился этому у Пэта). Вы тоже можете научиться: расслабляете челюсть и язык, приоткрываете рот, начинаете выдувать пузырь и быстро поддеваете его приподнятым языком. Как только сплющенный недовыдутый пузырь оказывается на языке, аккуратно выдыхаете, отправляя его по небольшой, но эффектной дуге. Как правило, он пролетает около метра, так что пострадать может любой человек впереди вас. Большое преимущество летающей слюны в том, что она незаметна. Пока сидящий перед вами ученик не заподозрит, что у него на воротнике чьи-то слюни, обнаружить их невозможно, а потом будет уже поздно.

Молча корчить рожи – тоже мощное оружие. У меня от природы подвижная мимика, и умение дико кривляться – предмет моей гордости. Главное, чтобы в классе был кто-нибудь с дурацким громким смехом, кого легко вывести из себя. На этом строится весь метод классного шута: школа – одно из тех мест, где смеяться не положено (так же, как, например, возле гроба), поэтому и распирает от желания поржать.

Для начала вы привлекаете внимание объекта, выстрелив ему в шею скрепкой на резинке. Когда объект оборачивается, вы подливаете масла в огонь, скорчив идиотскую рожу. Он прыскает от смеха, а вы делаете каменное лицо. Его отчитывают, а с вас взятки гладки. Вы снова готовы к бою. Теперь вам мало отвлечь одного одноклассника, ведь можно сорвать урок и помешать всему классу. Добро пожаловать в мир тошнотворных звуков – симфонию телесных функций с кишечными газами во главе.

Классный шут всегда первым придумывает, как имитировать пуканье подручными средствами. Просовываете ладонь вертикально под мышку (прямо под футболку, прижав к коже) и резко опускаете локоть вдоль тела. Воздух выходит из подмышечной впадины с эффектным резким звуком. (Я так и не понял, почему этот жест, не задействующий никаких жидкостей, так восхитительно влажно имитирует отхождение газов.)

В детстве пуканье – очень важный звук, и дети придумывают кучу способов его передать. Можно делать это, сгибая локоть или ударяя по предплечью. Мне не нужно было как-то изгаляться, я любил билабиальный фрикативный способ. Проще говоря, я умел пукать ртом. А как я обрадовался, когда узнал его официальное название! «Рассыпать горох» и «портить воздух» никогда мне не нравились. Только билабиальный фрикативный звук.

У меня был конкурент. Джон Пигман, гроссмейстер пошлятины, умел отрыгивать по желанию, секунд по пять-шесть зараз. У него была здоровенная пасть, отрыжка резонировала и набиралась силы в полости рта, а потом громогласно вырывалась наружу. Глотка была у него так устроена, что казалось, будто внутри ворочается непрожеванная еда. В качестве бонуса, пока длилась отрыжка, он пытался назвать как можно больше букв алфавита.

Когда Джон ходил в кино, вы могли и не знать, что он в зале. Но если актер на экране открывал рот и молчал, Джон тут же заполнял паузу. Он был артистом. Он познакомил меня с азами партизанского театра[32] задолго до его появления. Однажды недалеко от нашего дома я видел, как он подкрался к двум старушкам, гулявшим под ручку. Подойдя сзади, он развернул их за плечи лицом к себе и медленно омерзительно отрыгнул. Они были в таком шоке, что странно, как их не хватил удар прямо на месте.

Для них так было бы лучше. Потому что он отколол еще один номер, похлеще первого. (Джон Пигман, прирожденный артист, знал, как превзойти самого себя.) Та же мизансцена, те же две старушки, та же прелюдия. Но теперь вместо отрыжки он расстегнул ширинку, достал бледно-серую сардельку и отрезал половину перочинным ножом. Стоит ли удивляться, что этот чел был моим кумиром?

Пожалуй, о самой мерзкой вещи из своего репертуара я узнал от Пэта. Если среди вас есть родители, возможно, стоит прибегнуть к старому способу ограждать детей от реального мира: когда они дойдут до этого места, прикройте им глаза рукой. А если вы читаете им перед сном, то пропустите следующий абзац.

Суть этого несложного и весьма эффектного трюка в том, чтобы собрать во рту сгусток слюны, смешав ее со слизью или мокротой для большей эластичности. Голову слегка наклонить вперед, чтобы слюна медленно вытекала изо рта, свисая длинной нитью – таким гибким слюнным тросом, а за секунду до того, как она упадет, резко втянуть ее обратно. Это было так тошнотно, что меня самого чуть не выворачивало. Но не останавливало.