Это было в Рочестере - [2]
Я благоразумно кивнул.
— Она звучит абсолютно правдоподобно, — заявил я.
Сандстормы, переглянувшись, просияли и пожали мне руку. Репетиции мы решили начать через две недели, и миссис Сандсторм спросила:
— Как ваше имя?
— Роберт, — ответил я.
— Хорошее имя. — Она улыбнулась. — А то как-то глупо называть такого мальчика, как вы, мистером Макклири.
Мы снова пожали друг другу руки, я надел шляпу, вышел на улицу, зашел в бар и пропустил стаканчик.
Роли я распределял в том же крошечном заднем кабинете. Он принадлежал «Агентству Лазаруса для актеров и художников» и Жюль Лазарус, движимый то ли жалостью, то ли азартом игрока, одолжил Сандстормам этот кабинет с телефоном и секретаршей фирмы. Я восседал за письменным столом и беседовал с актерами и актрисами, а Сандстормы, не переставая улыбаться, тихонько стояли у меня за спиной, рука миссис Сандсторм касалась рукава мужа: они верили мне и с восторгом одобряли каждый сделанный мною выбор. Иногда в контору заходили члены их семейства, они молча стояли у окна, смотрели и слушали. Потом они выходили в коридор и о чем-то шепотом совещались с Сандстормами, после чего снова возвращались в кабинет и, погруженные в раздумье, занимали прежние места. Я так и не узнал, что же такое они говорили друг другу в этих коридорах, потому что принятых мною решений они никогда не оспаривали.
— Молодой, — услышал я однажды, как миссис Сандсторм сказала своей матери, — но определенно талантливый.
У всех родственников Сандстормов, приходивших постоять у окна в этом заднем кабинете «Агентства Лазаруса», был такой вид, будто в Нью-Йорке они впервые.
Эти две недели, что понадобились мне на подбор актеров на роли, я старался не читать саму пьесу. К тому времени, когда труппа собралась на сцене театра для первой репетиции, я довел себя до состояния некоторой надежды.
Когда я раздавал роли актерам, Сандстормы — их уже набралось человек пятнадцать — вошли и уселись в задней затемненной части зала.
— Дамы и господа, — обратился я к актерам, — это простая и правдивая пьеса, и я хотел бы, чтобы ее играли просто и правдиво. Акт первый, сцена первая…
К концу первого акта актеры с трудом сдерживали смех. В первом акте добродетельный, но простодушный герой встречал красивую, но безнравственную героиню и влюблялся в нее. Эта красивая героиня в первом же акте заявляла трем разным мужчинам, что она их любит, и тратила уйму времени на покупку нарядов. Под занавес первого акта герой мечтал о покупке коттеджа в сельской местности, о детях и о получении прибавки к жалованью.
После первого акта я объявил перерыв, и все актеры, стараясь не смотреть на меня, ушли со сцены. Я сидел за режиссерским столом, спиной к Сандстормам и их семействам, и считал трубы парового отопления у задней стены.
Актер, игравший главного героя, вернулся за своей трубкой и, проходя мимо моего стола, прошептал:
— Лапшу нам на уши вешаете, мистер? У вас сегодня лапша, мистер Макклири?
Он был хорошим моим другом.
— Заткнись! — сказал я.
Он чинно поклонился, взял свою трубку и, как ребенок, улыбнулся сидевшим в зале Сандстормам. Они все улыбнулись в ответ.
— Провал, мистер, у вас сегодня провал, мистер Веласко?
Я сидел за столом и тер глаза, чувствуя, что у меня вот-вот разболится голова. Я думал о квартирной плате, которую мне предстояло внести, и о своих шансах найти в этот сезон другую работу. Я встал, спрыгнул со сцены и направился к пятнадцати Сандстормам. Я не знал, что я им скажу, но сказать что-то было надо.
Они все широко улыбались мне. Сандсторм держал в руках автоматический карандаш с крошечной лампочкой внутри и блокнот для записи предложений. Блокнот он еще даже не открыл.
Когда я остановился рядом с ним, он похлопал меня по плечу.
— Мы считаем, все идет замечательно, — сказал он, улыбаясь счастливой улыбкой, думая о том, что слова, которые вызревали у него в голове 20 лет, звучат в этот день со сцены. — Все мое семейство и все семейство миссис Сандсторм считают, что все замечательно.
И все 15 Сандстормов подались вперед, чтобы я мог их видеть, они кивали головами и улыбались мне.
— Ну что ж, очень хорошо, — сказал я. — У вас есть какие-нибудь предложения?
Сандсторм снова похлопал меня по плечу.
— Мы считаем, все идет замечательно, — сказал он.
Я вернулся на свое место и занялся составом исполнителей первой сцены второго акта.
Первые три недели Сандсторм со своим блокнотом и светящимся изнутри автоматическим карандашом являлся без опозданий на каждую репетицию. Рядом с ним, в последнем ряду, неизменно сидела миссис Сандсторм. Число родственников менялось, больше всего их приходило на воскресные репетиции, когда они были свободны от той работы, какой там они занимались в будние дни.
Актеры к тому времени уже оставили всякую надежду на успех, они бормотали заученные слова, а в час ленча подыскивали себе новые роли. Сандсторм по-прежнему сидел с блокнотом. Иногда он рисовал на первой странице аккуратную звездочку, после чего с решительным видом захлопывал блокнот.
Головная боль не прекращалась у меня уже две с половиной недели, я жил на кофе и аспирине, глядя сквозь полузакрытые веки, как усталые актеры бесцельно передвигаются по сцене.
Ирвин Шоу — писатель с богатым жизненным опытом, тонкой наблюдательностью, умением распознать в человеке малозаметные психологические жесты и нюансы поведения, включить их в сюжетные коллизии. Его произведения на долгие годы заняли прочную позицию в списках мировых бестселлеров. Роман «Богач, бедняк» и его экранизация в свое время снискали огромную популярность в СССР. Даже по значительно сокращенным публикациям и «обедненной» телевизионной версии «Богача, бедняка» советские люди в пору «холодной войны» выпрямляли свое представление об Америке и американцах… В этом издании представлен полный перевод — без пуританских сокращений и идеологических купюр — увлекательной саги о членах семьи Джордахов, которые ведут свою «битву жизни» в Америке.
…Он был ночным портье. Маленьким человеком, не надеявшимся на перемены к лучшему. Но таинственная гибель одного из постояльцев отеля открыла для него дверь в другую жизнь — яркую, шикарную, порой — авантюрную и опасную, но всегда — стремительную и увлекательную…
«Нищий, вор» — это продолжение нашумевшего романа американского писателя Ирвина Шоу «Богач, бедняк».
Ирвин Шоу (1913–1984) — знаменитый американский писатель и драматург. Приобрел мировую известность благодаря лучшему своему роману «Вечер в Византии», действие которого происходит во время Каннского фестиваля, в атмосфере фешенебельного курорта, веселья, роскоши, вседозволенности в погоне за удовольствиями…Он — «человек кино». Человек, настолько привыкший к своему таланту и успеху, что не замечает, как в череде мимолетных интриг и интрижек, мелких уступок и компромиссов, случайных сделок с совестью талант и успех покидают его.
Как и другие произведения писателя — «Две недели в другом городе», «Вечер в Византии», «Богач, бедняк», — этот роман открывает читателю мир хрупких связей и сложных, подчас непредсказуемых отношений между людьми. История о том, как одна ошибка может перевернуть всю жизнь человека и его близких, о неоцененном и разрушенном семейном счастье рассказана обманчиво простым языком, поражает авторским знанием человеческой психологии и приглашает читателя к размышлению и сопереживанию.
...Армия. Просто – АРМИЯ.Армия интеллектуалов-офицеров и бесстрашных солдат – или армия издерганных мальчишек, умирающих неизвестно за что, и пожилых циников, которым давно уже все равно, за что умирать.Армия неудачников – или армия героев?А, строго говоря, есть ли разница?
УДК 821.161.1-1 ББК 84(2 Рос=Рус)6-44 М23 В оформлении обложки использована картина Давида Штейнберга Манович, Лера Первый и другие рассказы. — М., Русский Гулливер; Центр Современной Литературы, 2015. — 148 с. ISBN 978-5-91627-154-6 Проза Леры Манович как хороший утренний кофе. Она погружает в задумчивую бодрость и делает тебя соучастником тончайших переживаний героев, переданных немногими точными словами, я бы даже сказал — точными обиняками. Искусство нынче редкое, в котором чувствуются отголоски когда-то хорошо усвоенного Хэмингуэя, а то и Чехова.
Поздно вечером на безлюдной улице машина насмерть сбивает человека. Водитель скрывается под проливным дождем. Маргарита Сарторис узнает об этом из газет. Это напоминает ей об истории, которая произошла с ней в прошлом и которая круто изменила ее монотонную провинциальную жизнь.
Вплоть до окончания войны юная Лизхен, работавшая на почте, спасала односельчан от самих себя — уничтожала доносы. Кто-то жаловался на неуплату налогов, кто-то — на неблагожелательные высказывания в адрес властей. Дядя Пауль доносил полиции о том, что в соседнем доме вдова прячет умственно отсталого сына, хотя по законам рейха все идиоты должны подлежать уничтожению. Под мельницей образовалось целое кладбище конвертов. Для чего люди делали это? Никто не требовал такой животной покорности системе, особенно здесь, в глуши.
Роман представляет собой исповедь женщины из народа, прожившей нелегкую, полную драматизма жизнь. Петрия, героиня романа, находит в себе силы противостоять злу, она идет к людям с добром и душевной щедростью. Вот почему ее непритязательные рассказы звучат как легенды, сплетаются в прекрасный «венок».
Андрей Виноградов – признанный мастер тонкой психологической прозы. Известный журналист, создатель Фонда эффективной политики, политтехнолог, переводчик, он был председателем правления РИА «Новости», директором издательства журнала «Огонек», участвовал в становлении «Видео Интернешнл». Этот роман – череда рассказов, рождающихся будто матрешки, один из другого. Забавные, откровенно смешные, фантастические, печальные истории сплетаются в причудливый неповторимо-увлекательный узор. События эти близки каждому, потому что они – эхо нашей обыденной, но такой непредсказуемой фантастической жизни… Содержит нецензурную брань!
Эзра Фолкнер верит, что каждого ожидает своя трагедия. И жизнь, какой бы заурядной она ни была, с того момента станет уникальной. Его собственная трагедия грянула, когда парню исполнилось семнадцать. Он был популярен в школе, успешен во всем и прекрасно играл в теннис. Но, возвращаясь с вечеринки, Эзра попал в автомобильную аварию. И все изменилось: его бросила любимая девушка, исчезли друзья, закончилась спортивная карьера. Похоже, что теория не работает – будущее не сулит ничего экстраординарного. А может, нечто необычное уже случилось, когда в класс вошла новенькая? С первого взгляда на нее стало ясно, что эта девушка заставит Эзру посмотреть на жизнь иначе.