И больше ни слова. Эта рецензия оказалась самой доброжелательной.
Смотреть пьесу я не пошел, а Сандсторма увидел только две недели спустя. Он шел по Бродвею, очень медленно, как старик. Он давно не брился, и я с удивлением заметил, что борода у него седая. Спереди и сзади на нем висели рекламные щиты.
«ПОСМОТРИТЕ «ЭТО БЫЛО В РОЧЕСТЕРЕ», — было написано на щитах. — АБСОЛЮТНО ПРАВДИВАЯ ИСТОРИЯ. ИДЕТ СЕЙЧАС В «ДЖЕКСОН-ТЕАТРЕ».
Он заметил меня, и мне пришлось остановиться.
— Хелло, Роберт, — без улыбки сказал он.
— Хелло, — ответил я.
— Как вы думаете, Роберт, — спросил он, — это поможет?
— Что?
— Эта реклама. Пойдут ли люди в театр, увидев ее? Поможет ли она им понять, что это доподлинно правдивая история?
— Разумеется, — сказал я.
— Критики не поняли пьесы, — сказал он, качая головой, и теперь он уже совсем не был похож на мальчишку. — Они писали, что пьеса надуманная. Я ответил им. Они никак не могут поверить, что это действительно было со мной. Я мог бы познакомить их с этой девушкой. Сейчас она замужем, и у нее трое детей. В Рочестере. У вас не найдется сигаретки, Роберт?
Я дал ему сигарету, дал прикурить.
— Она шла у меня две недели, — продолжал Сандсторм. — Некоторые люди посмотрели пьесу, и она им очень понравилась. Они увидели, что это настоящая жизнь. А критики, они ведь не настоящие люди, знаете. Эти две недели стоили мне восемь тысяч долларов. Пришлось продать дом и машину. — Он вздохнул. — Я думал, распространится слух, что это доподлинно жизненная история. Хочу снова заняться жонглированием — если удастся стать на ноги. В наши дни особого спроса на жонглеров нет, да и рука у меня уже не такая твердая. Хотелось бы поднакопить деньжат, чтобы написать новую пьесу. — Он так и не улыбнулся ни разу. — Вы не могли бы одолжить мне две-три сигареты, Роберт?
Я протянул ему свою пачку.
— Почему бы вам не прийти и не посмотреть пьесу? — предложил он. — Я проведу вас бесплатно.
— Спасибо.
— Не за что. Приходите лучше сегодня вечером. Сегодня последнее представление. Ставить ее дольше у меня нет денег, а родственники скинулись, сколько могли. — Он вздохнул. — Наверное, я не понимаю театра, — сказал он. — Ну, пойду дальше. Хочется, чтобы как можно больше людей посмотрели на эту афишу.
— Хорошая идея, — сказал я.
— Афиша неплохая, правда?
— Очень хорошая афиша.
— Это правда, — сказал он и, поправив ремешки на плечах, пошел по Бродвею.
А другой работы я так до сих пор и не нашел.
Перевел с английского Владимир ПОСТНИКОВ
