Эти бессмертные - [12]

Второй демон пророчествовал совсем другое. Грядет темный властелин, поднимет волшебный сучок и произнесет запретные слова, надо найти путающие кресты, умертвить мудрую змею, умертвить темную половину самого себя — и тогда темный властелин сгинет навеки и наступит счастье. А потом, когда демон обрел тело, он немедленно атаковал, надо полагать, начал претворять свои пророчества в жизнь.

Если считать, что слова, произносимые демоном в процессе призвания, определяют его поведение в дальнейшем, приходится признать, что третий демон будет столь же неудачен, как и первые два. Начнет приставать к женщинам и охотится на мифических лисиц… Впрочем, поживем — увидим, рано еще делать окончательные выводы, призвание еще не состоялось.

Мастер смерти вставил четвертую иглу. Раб завопил так, что заложило уши, а затем мгновенно, без всякого перехода, его ртом завладел демон.

— Зимняя лисица, неясные миражи, — провозгласил он. — Жажду с утра не утолял, почему? Не понимаю, какой дух. Ты кто?

— Пора заканчивать, — сказал Хортон.

Подмастерье мастера смерти начал затягивать удавку, тело захрипело и задергалось. Хортон не знал, кто сейчас занимает это тело, раб или демон, да это и неважно. Важно лишь то, что когда обряд будет закончен, в этом теле будет сидеть демон.

10

Павел заполнил заявление, отнес на пост и вернулся в машину. Он захлопнул дверцу, откинулся на спинку сиденья и в тот же миг словил глюк. Ему померещилось, что он не сидит в мягком кресле автомобиля, а стоит в позе буквы «зю» в каком-то неясном сооружении, а сверху на него смотрит незнакомый мужик с длинными волнистыми волосами пепельного цвета, причем выражение лица у мужика очень высокомерное, а взгляд такой, каким сам Павел смотрел бы на ничтожную насекомую козявку, вдруг севшую ему на руку.

— Что за черт, — пробормотал Павел, и глюк рассеялся.

Павел помотал головой из стороны в сторону. Вроде все нормально. Однако нервы надо успокаивать, а то, того и гляди, крыша совсем съедет. Впрочем, как тут успокоишь нервы, когда «Саммон» не хочет продлевать договор, а всякие уроды на своих недоджипах…

Павел не успел додумать эту мысль до конца, потому что к «Лексусу» подошел мент и стал рассматривать повреждения. Павел поспешно вылез из машины.

— По Ленинградке, значит, ехали? — спросил мент, оторвавшись от увлекательного зрелища.

— Да, по Ленинградке, — подтвердил Павел. — Ехал в правом ряду, никого не трогал, и тут этот выскакивает…

Мент неопределенно хмыкнул.

— Этот выскакивает, значит, — повторил он. — Теряет управление на гололеде и скользит вдоль вашего борта справа налево, правильно?

— На каком еще гололеде? — не понял Павел. — Май месяц на дворе.

— Вот и я удивляюсь, на каком гололеде. Понимаете, какая штука, гм… — мент взглянул в заявление, — Павел Иванович, ваши объяснения не соответствуют картине повреждений автомобилей. А объяснения второго участника как раз соответствуют. Есть подозрение, что вы пытаетесь ввести правоохранительные органы в заблуждение. Суд назначит экспертизу, она это подозрение или подтвердит, или опровергнет. Мне пока кажется, что она его подтвердит. Что будем делать, Павел Иванович?

Павел уже знал правильный ответ на вопрос «Что будем делать?». На этот вопрос надо отвечать вопросом.

— Сколько? — спросил Павел.

Мент издевательски ухмыльнулся.

— А это не ко мне вопрос, — сказал он. — Я всего лишь капитан милиции, а на «Аутлендере» ехал полковник. Поговорите с ним, объясните ситуацию, он, наверное, войдет в положение. Впрочем, если вы уверены, что правы…

Не закончив фразу, мент отвернулся и неторопливо зашагал прочь. Павел уставился в пространство невидящим взглядом, и тут его снова посетил глюк. Снова тот же длинноволосый мужик, только теперь вокруг него проявился фон, и стало видно, что стоит он на каменном полу, покрытом неясным геометрическим узором, и на этом полу разложены в живописном беспорядке какие-то цветы, кости…

Павел выругался. Глюк не проходил. Павел выругался еще раз, более витиевато, и потряс головой. Глюк прошел. Павел выругался в третий раз и пошел к «Аутлендеру». Черт возьми этого дрыща, он, оказывается, мент, да еще и полковник! А по виду — лох лохом, надо же было так ошибиться…

Нет, не зря его посетила та бестолковая мысль, то воспоминание о прошлом! Это подсознание предупреждало, Павел читал про такие случаи, разум еще не понимает, что происходит, а подсознание уже все поняло и предупреждает скрытыми образами. Только когда разум наконец понимает, что хотело сказать подсознание, обычно бывает уже поздно. Как сейчас, например.

Павел подошел к «Аутлендеру», очкарик опустил водительское стекло и вопросительно уставился на Павла.

— Я… это… — замялся Павел. — Я не прав был.

Очкарик кивнул, ожидая продолжения.

— Я… я заявление перепишу, — продолжил Павел. — Я даже не знаю, бес попутал…

Очкарик снова кивнул.

— Так вы не возражаете? — спросил Павел.

Очкарик мерзко улыбнулся.

— Не возражаю, — сказал он. — На суде второе заявление будет очень кстати.

Павел почувствовал, как внутри что-то похолодело и сжалось.

— На каком суде? — спросил он.

Очкарик снова улыбнулся, еще более мерзко.