Эта свирепая песня - [28]

– Следующий, – изрек Харкер.

Глаза Кейт расширились: на возвышение вытащили малхаи. Монстр извивался и корчился: он явно ослабел от железных цепей на запястьях и горле. Там, где должна была находиться метка, виднелась изуродованная кожа, наверное, малхаи содрал знак когтями.

– Оливер, – звучно произнес Харкер. – Ты весьма меня разочаровал.

– Я – тебя?! – хрипло прорычал монстр. – Это мы разочарованы! – По подвалу пробежала рябь. Корсаи заволновались, малхаи принялись перешептываться. – Почему мы должны голодать из-за твоих сделок, человек? Мы ведь их не заключали! Может, корсаи и говорят все как один, но малхаи тебе не принадлежат!

– Ошибаешься, – возразил Харкер, сунул малхаи под подбородок набалдашник в виде горгульи и улыбнулся, когда монстр дернулся от прикосновения металла. – Я дал каждому из вас право выбора. Ты мог жить в Северном городе, под моей властью – или уйти на юг и быть убитым Флинном. Ты выбрал мои владения и принял мою метку, а затем выпил досуха целую семью, находящуюся под моей защитой.

Малхаи гневно сверкнул глазами, но улыбка Харкера не поблекла ни на миг. Он прищурился и обратился к подвальным теням.

– У меня – своя система. Вы прекрасно осведомлены о том, что бывает с теми, кто ее нарушает. Те, кто соблюдают мои правила, пожинают вознаграждение. А те, кто бросают мне вызов, – Харкер выразительно помолчал, взглянув на малхаи, и добавил: – умирают.

Когда малхаи рванулся в цепях, твари, возбужденные насилием, зашипели. Даже монстры боятся смерти. Но малхаи оказался гордым. Он посмотрел на Харкера, ощерился и бросил:

– Если ты будешь мне угрожать, я разорву тебе глотку!

Харкер небрежно шагнул назад и отвернулся. У края возвышения находился стол, заваленный разным оружием, и Харкер провел по нему рукой, размышляя, что бы выбрать.

– Послушайте! – прорычал малхаи у него за спиной. Голос его гулко разнесся по подвалу, хоть горло его и жгло железо. – Мы не слуги! Мы не рабы! Мы – волки среди овец! Монстры среди людей! И мы воспрянем! Ты падешь, Харкер, ты скоро проиграешь! – взревел малхаи. – Наступает наше время!

– А ты уже приблизился к своему финалу, – вымолвил Харкер, взяв в руки клинок.

Он извлек оружие из ножен. Кейт напряглась: она должна использовать свой шанс.

– Это сделаю я! – прокричала она.

Монстры и люди застыли в недоумении.

В дальней части подвала, между лифтами, был подиум, где и затаилась Кейт – она сделала вдох и вышла из своего укрытия на свет.

Кейт высоко подняла голову, сосредоточившись не на толпе, а на отце, и уловила изумление, которое промелькнуло на его лице.

Правда, Кейт надеялась увидеть в его глазах гордость… ничего, это тоже сойдет.

Харкер на секунду поджал губы, оценивая ее дерзкий до наглости шаг. Они оба понимали, что он должен либо одобрить ее вмешательство, либо наказать Кейт за нахальство. Опасная игра. Возможно, позднее Кейт за нее поплатится – но сейчас, к облегчению Кейт, Харкер кивнул и указал на стол, как будто приглашая ее на банкет:

– Прошу!

Кейт неторопливо и уверенно двинулась вперед, не забывая о том, как важно держать свои чувства в узде, а нервы под контролем. Она скопировала отцовскую сардоническую усмешку и старательно следила за тем, чтобы не смотреть на аудиторию. Когда она поднялась на постамент, Харкер сжал ее плечо: конечно, он не подбадривал Кейт – Харкер ее предостерегал.

Отступив в сторону, он взмахнул рукой.

– Это еще что? – прохрипел скованный малхаи. – Ты посылаешь ребенка убить меня?

– Я посылаю мою дочь свершить правосудие, – изрек Харкер. – И она будет к тебе беспощадной.

Услышав похвалу, Кейт улыбнулась. Разумеется, Харкер пустил публике пыль в глаза – ну и что с того? Сейчас она ему покажет. Она компетентная и хитрая. И хладнокровная.

– Давай сюда девчонку, – заявил малхаи, – и я верну труп.

Кейт повернулась к монстру здоровым ухом, но притворилась, будто ничего не расслышала. Она подошла к столу, встала спиной к толпе и задумалась. Ее пальцы ощупывали оружие. Кейт представила себе плоскую грудную кость малхаи. Она хорошо выучила урок. Двоечник попытался бы проткнуть костяной щит, пронзить его пулей или клинком.

– Давай, крошка Катерина, – фыркнул малхаи, и Кейт пробрала дрожь: она вспомнила реплику Слоана.

«Ты всегда будешь нашей малышкой Катериной».

Пальцы ее сомкнулись на железном ломике-гвоздодере. Он требует больше силы, чем клинок, зато теперь у нее будет преимущество в расстоянии. Кейт взяла гвоздодер и протащила ломик по столу, по пути проскрежетав металлом о металл, как сделал бы сам Харкер.

Еще она прихватила нож – после чего направилась к монстру.

В ее четвертой школе, Пеннингтоне, не терпели драк ни в каких проявлениях, но в остальных местах с разборками было попроще. В Фишере Кейт занималась карате, в Лейтоне – кендо, в Дэллоувэе – фехтованием, в Вайлд-Приоре – кикбоксингом. В Академии святой Агнессы ничего такого не было: воспитанницы уделяли массу времени успокоению разума и молитвам.

Это научило Кейт концентрироваться и не отвлекаться на мелочи.

Кейт покрутила ломик в руке. В подвале воцарилась тишина.

– Эй, малявка! – окликнул ее малхаи. – Покажи мне горлышко…