Эстетика Другого: эстетическое расположение и деятельность - [2]
Эстетическое — это чувственная данность, в которой присутствует Другое как особенное нашего чувства. Эстетика, исходящая из событийности эстетического, рассматривающая эстетическое как чувственную данность Другого в таких его модусах, как Бытие, Небытие и Ничто, может быть названа онтологической эстетикой[3].
Ключевое понятие, способное развернуть процессуальность и событийность эстетического, — понятие эстетического расположения. Эстетика Другого — это открытая, не предлагающая догматического определения эстетического концепция. Эстетическое в ней мыслится как событие встречи с Другим, которое, располагаясь в сущем, обнаруживает свое присутствие в реакциях отшатывания «от» сущего или влечения «к» нему. Хотя опыт чувственной данности Другого всегда конкретен, ситуативен, но описание и анализ такого опыта обнаруживают в пестроте и многообразии эстетических ситуаций и переживаний типологически устойчивые формы («эстетические расположения»). Эстетизированное в точке встречи с Другим сущее позволяет нам говорить о спецификации «эстетического» в таких расположениях, как «мимолетное», «ветхое», «юное», «страшное», «ужасное», «тоскливое», «затерянное», «скучное», «беспричинно радостное», «прекрасное», «маленькое», «большое», «возвышенное» и т.д.
Другое — в концептуальных рамках феноменологии эстетических расположений — это онтологический горизонт человеческого присутствия. Другое является предметом эстетической теории постольку, поскольку оно дано нашему чувству. Другое — нечто предельно далекое и в то же время — предельно близкое, имманентное. Эстетическое расположение — это встреча с трансценденцией, которую не описать в рамках категориального анализа, выработанного классической эстетикой. Другое открывается человеку в его влечении-к или отшатывании-от сущего и поддается описанию и истолкованию через анализ эстетических расположений, в которых оно обнаруживает себя в модусах Бытия, Небытия и Ничто.
Методологическая установка на феноменологически конкретное описание эстетических расположений побуждает нас к созданию их концептуальной карты. Расположения, наносимые на карту, не выводятся логически как необходимые элементы непротиворечивой системы эстетических категорий, а описываются и истолковываются как соседствующие друг с другом феномены. Эстетика в этом смысле может быть названа (по аналогии с гео-графией, космо-графией, палео-графией и т. п.) эстето-графией. Философ оказывается картографом ландшафта эстетического опыта. Но расширение поля эстетического анализа требует строгости и определенности в различении эстетического и неэстетического. Следует преодолеть соблазн растворения эстетического в трансэстетическом. Давая в руки исследователя новую оптику эстетического исследования, феноменология эстетических расположений позволяет удерживать «эстетическое» от его поглощения «чувственным вообще». Понятие «эстетическое расположение» — это инструмент, посредством которого мы можем анализировать эстетический опыт, не редуцируя его к одному из его собственных моментов. Расположение — это континуум человека-и-вещи, конституируемый в точке эстетического события: понятие эстетического расположения ориентирует исследователя на дескрипцию эстетического опыта во всей его неустойчивости, изменчивости, подвижности.
В книге «Эстетика Другого» (2000, 2008) был осуществлен анализ целого ряда эстетических расположений; эти расположения были описаны и осмыслены как экзистенциально значимые для человека события. Событие — это то, что с человеком случается, это встреча с Другим, засвидетельствованная в особенном переживании (в чувстве Другого). Задача настоящего исследования заключается в том, чтобы описать эстетические расположения, возникающие в ходе деятельности, которую можно (по ее цели) определить как эстетическую. В «Эстетике
Другого-2» (назовем так, для краткости, книгу, с которой знакомится читатель) предпринимается попытка выделить и описать основные формы эстетической деятельности, все разнообразие которой можно свести к трем основным видам: к «эстетическому паломничеству», «эстетическому действу» и «художественно-эстетической деятельности». В этом исследовании мы попытаемся раздвинуть, насколько это в наших силах, горизонты феноменологии эстетических расположений и распространить ее принципы, во-первых, на анализ ситуаций, подготовленных в ходе деятельности, и, во-вторых, на анализ созданных в ней предметов, в том случае, если предметы, состояния и ситуации были произведены ради эстетического переживания.
Самара, 2003, 2011
ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ
Перед автором, задумавшим переиздание старой работы, неизбежно встает вопрос, на который ему приходится, так или иначе, ответить. Это вопрос о том, на каком варианте переиздания следует остановиться? Браться ли за основательную переработку книги или оставить ее «как есть», ограничившись редактированием и стилистической правкой? Ответ на вопрос, прежде всего, предполагает осознание того, в каких отношениях со временем находится переиздаваемая книга. Ведь временная дистанция неизбежно изменяет наше понимание того, что мы делали, о чем думали, что и как оценивали в более или менее отдаленном прошлом (в данном случае со времени первого издания книги минуло девять лет).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В монографии ставится ряд существенных для философской эстетики вопросов. Что мы чувствуем, когда чувствуем что-то особенное, Другое? Что происходит с нами в момент, когда мы как-то по-особому расположены? Что это за расположения? Если расположения отличны друг от друга, то чем? И, наконец, каковы онтологические предпосылки, делающие такие расположения возможными? Соглашаясь с тем, что нынешняя эстетика оторвалась от жизни, автор видит выход в создании эстетики как ветви онтологии, как аналитики чувственных данностей, субъективные и объективные моменты которых не изначальны, а обнаруживаются в стадии рефлексии над эстетической ситуацией.
В монографии рассматривается факт духовной взаимосвязи русской истории и культуры с философией Гегеля: его учение религиозно переживается в 1‑й половине XIX в. и становится элементом государственной идеологии в XX в. Последняя выступает объективацией абсолютного идеализма, выражающего абсолютный дух в виде триединства искусства, религии и философии. В соответствии с этим принципом в монографии доказывается положение о том, что Всемирная история, как разумная, должна содержать в себе эпохи эстетической, религиозной и философской идеи.
Эта книга является результатом поискового прогнозирования на тему будущего общества Земли. В основу книги легли положения научного коммунизма, русского космизма и мысли великого русского писателя Ивана Ефремова. Автор предоставляет право свободного копирования и распространения этой книги в неизменном виде — для всех желающих!
Сборник статей доктора философских наук, профессора Российской академии музыки им. Гнесиных посвящен различным аспектам одной темы: взаимосвязанному движению искусства и философии от модерна к постмодерну.Издание адресуется как специалистам в области эстетики, философии и культурологи, так и широкому кругу читателей.
Вы когда-нибудь задавались вопросом, что важнее: физика, химия и биология или история, филология и философия? Самое время поставить точку в вечном споре, тем более что представители двух этих лагерей уже давно требуют суда поединком. Из этой книги вы узнаете массу неожиданных подробностей о жизни выдающихся ученых, которые они предпочли бы скрыть. А также сможете огласить свой вердикт: кто внес наиценнейший вклад в развитие человечества — Григорий Перельман или Оскар Уайльд, Мартин Лютер или Альберт Эйнштейн, Мария Кюри или Томас Манн?
Занятно и поучительно прослеживать причудливые пути формирования идей, особенно если последние тебе самому небезразличны. Обнаруживая, что “авантажные” идеи складываются из подхваченных фраз, из предвзятой критики и ответной запальчивости — чуть ли не из сцепления недоразумений, — приближаешься к правильному восприятию вещей. Подобный “генеалогический” опыт полезен еще и тем, что позволяет сообразовать собственную трактовку интересующего предмета с его пониманием, развитым первопроходцами и бытующим в кругу признанных специалистов.
М.Н. Эпштейн – известный филолог и философ, профессор теории культуры (университет Эмори, США). Эта книга – итог его многолетней междисциплинарной работы, в том числе как руководителя Центра гуманитарных инноваций (Даремский университет, Великобритания). Задача книги – наметить выход из кризиса гуманитарных наук, преодолеть их изоляцию в современном обществе, интегрировать в духовное и научно-техническое развитие человечества. В книге рассматриваются пути гуманитарного изобретательства, научного воображения, творческих инноваций.