Эстер Уотерс - [7]

Девушка смотрела на открывшуюся ее глазам довольно унылую картину, как смотрит тот, кто видит что-либо впервые. Однако взгляд ее был рассеян, другие мысли занимали ее. Она никак не могла решить, оставить ли ей свой узелок вместе с сундучком. Узелок оттягивал ей руку, а далеко ли добираться от вокзала до Вудвью, она не знала. Пройдя до конца платформы, она отдала начальнику станции свой билет и спустилась по ступенькам, все еще исполненная нерешимости. Улица встретила ее чугунными решетками, кустами лавров, застекленными террасами. Ей уже случалось работать в таких домах, и она знала, в чем заключались бы ее обязанности, если бы ее наняли в один из них. Но жизнь в усадьбе представлялась ей волшебной сказкой, и она не могла поверить, что сумеет выполнить все, что может там от нее потребоваться. Там будут дворецкий, и лакей, и мальчик на побегушках… Мальчик на побегушках — это еще ладно, а вот дворецкий и лакей, как-то они к ней отнесутся? Там будет старшая горничная, и младшая горничная, и, возможно, камеристка хозяйки дома, и, верно, все эти дамы уже побывали в заморских краях вместе с господами. А ей доводилось только слышать о Франции и Германии. Конечно, там будут говорить об этих странах, и она выдаст свое невежество молчанием. Они спросят ее, где она прежде была в услужении, и, когда узнают правду, ей придется с позором покинуть усадьбу. А денег на обратный билет до Лондона у нее не хватит. Да и как оправдается она в глазах леди Илвин, которая раздобыла для нее это место судомойки в Вудвью и таким образом избавила ее от работы у миссис Дэнбар? Возвращаться никак нельзя. Отец проклянет ее, да, пожалуй, еще и прибьет и ее и мать. Нет! Не посмеет он больше ее ударить!

При одной мысли об этом щеки девушки зарделись от стыда. А ее маленькие братишки и сестрички поднимут плач, если она возвратится. Им и без того нечего есть. Да, нельзя возвращаться. Даже думать об этом глупо!

Она улыбнулась, и улыбка ее была такой же светлой, как солнце этого июньского дня. Лишь бы все обошлось в первую неделю, а там будет легче. Жаль, что у нее нет платья, чтобы переодеваться по вечерам! Ее старое желтенькое совсем уже никуда не годится. Вот пестрое ситцевое — то еще сойдет. Надо бы купить красную ленту — подпоясаться, так совсем другое будет дело. Она слышала, что горничные в таких богатых домах, как Вудвью, обязательно переодеваются два раза в день, а по воскресеньям прогуливаются в шелковых накидках и в самых новомодных шляпках. Ну, а камеристка — та небось донашивает все платья своей госпожи и ходит гулять с дворецким. Что все они подумают, когда к ним явится такая девчонка, как она! Сердце у нее упало, и тяжелый вздох, предвестник многих горестей и разочарований, вырвался из груди. Ведь даже после того, как она получит свое жалованье за первый квартал, едва ли ей удастся купить себе платье, — деньги надо будет отослать домой. Жалованье за первый квартал! Куда там — хоть бы за первый месяц! Надо ведь еще удержаться на месте. Небось все эти поля и эти красивые рощи — все принадлежит сквайру. Наверно, это очень благородные господа, такие же, как леди Илвин. Даже еще более важные — ведь леди Илвин живет в таком доме, как те, что возле вокзала.

За высокими изгородями по обеим сторонам прямой как стрела дороги на зеленых лужайках, в густой тени деревьев, сидели и лежали няньки — жаждая подле своей детской коляски. Шум города затихал вдали; картины будущего все отчетливее и отчетливее рисовались девушке. Впереди она увидела два дома — один из серого камня, другой красный кирпичный с увитым плющом фронтоном, — и между ними, дальше к северу, вознесся церковный шпиль. Обратившись к одному из прохожих, она узнала, что серое здание — это дом священника, а красный домик — сторожка Вудвью. Если это сторожка, то какой же там дом?

Ярдов через двести дорога разветвлялась, огибая небольшую купу деревьев, образующих треугольник. На открытых местах солнце сильно припекало, но в зеленой тени деревьев воздух был свеж и так напоен ароматами, что усталая горожанка почувствовала, как через все поры тела в нее вливается здоровье и сила. За деревьями были высокие, выкрашенные белой краской деревянные ворота, а за воротами — красивая подъездная аллея. Сторож велел ей идти все время прямо, а в конце аллеи свернуть влево. Девушка еще никогда не видела такого великолепия и остановилась, преисполненная восхищения. Ветви вязов, сплетясь, образовали над головой зеленый свод, а сквозь него проглядывали розовые, словно нарисованные на небе облака. И монотонное воркованье горлицы было как биение сердца разлитой вокруг тишины.

Величие этой картины превзошло все, что она себе рисовала, и ее снова охватили сомнения. Нет, никогда ей не удержаться на службе в таком месте! За поворотом аллеи она неожиданно оказалась лицом к лицу с молодым парнем, который курил трубку, прислонясь к ограде.

— Извините, сэр, как мне пройти к Вудвью?

— Прямо, мимо конюшен, обогнешь их и налево. — Затем, разглядев коренастую, но складную, не лишенную грации фигурку и яркий румянец на нежных щечках, незнакомец добавил — А ты здорово навьючена. Узелок-то у тебя тяжелый, давай помогу.