Есть время жить - [4]

– Где это написано, что я должен кого-то ставить в известность?

– Есть определенные правила…

– Где это написано? Показывать будешь, или как?

– Граф, ты сам знаешь, что есть законы писаные, а есть – неписаные.

– Во-во. Это сначала они неписаные, а потом, в самый неподходящий момент, возьмут – и штаны обмочат. Я ни перед кем не собираюсь отчитываться. Спросили бы вежливо, по-хорошему – ответил бы, а слать кому-то отчеты… Да я сам кого хочешь пошлю. Хочешь – и тебя пошлю? А ты пойдешь, никуда не денешься. Не веришь?

– Не в том ты положении, граф, чтобы кочевряжиться.

– Во-во. А ты в каком положении? В интересном? Так не баба вроде… Или я ошибаюсь?

– Слушай, Седьмой, – на сей раз, в голосе Паланеза сквозило с трудом сдерживаемое раздражение. – Ты готовишь убийц. А потом твои ученики убивают члена Ковена, члена Совета, заметь, и глумятся над трупом. Такое не прощают, Седьмой. Лучше сдайся по-хорошему – может, сохранишь жизнь.

– А не пойдешь ли ты подальше? Кого убили мои ученики?

– Тебе имя Фан ничего не говорит?

– Фан-изгнанница? Ну да, ее они пришибли. И что, это волнует Ковен? Помнится, ее все искали как раз для того, чтобы сделать нечто подобное.

– Ее искали для суда, и ты не вправе был выносить приговор!

– А то, что она устроила на меня покушение и чуть не убила, не в счет? Тебе что, шрам показать? На, смотри!

Мыслеобраз умчался. Это был не тот неумело составленный и еле тянущийся ряд, который когда-то показывала Корбину Джурайя. Это был четкий и короткий пакет, сжатая до предела информация. Паланез принял ее мгновенно, просмотрел, смущенно кашлянул:

– Совет не в курсе…

– И какой умник полез, не разобравшись? Могли бы прислать приглашение, я бы пришел… Впрочем, Первому я давно поперек горла, так что ничего удивительного.

– Корбин, извини, но у меня приказ.

– С каких пор члены Совета исполняют чьи-либо приказы?

– И тем не менее. Лучше сдайся. Думаю, с такой информацией ты обеспечишь себе оправдательный приговор.

– Я не преступник, а члены Совета – не судьи. Прими совет: уйди с дороги. Поверь, для тебя же лучше. И забирай помощничков – с их невеликими силами они сами – мясо. Паланез, уйди, добром прошу. Когда я начну просить по-плохому, вам всем конец.

– Не преувеличивай свои возможности, Седьмой.

– Да что ты с ним цацкаешься, Второй? Не хочет – не надо. Принесем голову, как приказали…

– Картур, Шестой, а тебя кто спрашивал? Слушай, Паланез, уйми шестерку, а то я и обидеться могу!

– Да я… Да я тебя…

Корбин вздохнул. Дураки сильными магами не становятся, просто не доживают, но Картур был редким исключением. К магии у него был просто талант, а везение прямо зашкаливало – всегда ухитрялся если не выйти сухим из воды, то хотя бы остаться живым. Однако на этом его достоинства и исчерпывались. Судя по донесшемуся до графа вздоху Паланеза, у него были похожие мысли. Хотя они с Картуром и были земляками, особо теплых чувств друг к другу эти маги не испытывали.

– Шестой, замолчи. Корбин, я предупредил – сдавайся, или все это плохо кончится.

– Я тебя тоже предупредил. Ты не внял – твои проблемы. К бою!

Корбин прервал контакт, оглянулся вокруг, довольно кивнул. Это кажется, что мыслеречь занимает много времени, в реальности прошла пара секунд, не больше. Диспозиция не изменилась совершенно. Граф усмехнулся. Есть время жить, есть время умирать…

– Ну, пошли, что ли, – кивнул он ученикам и решительно зашагал в сторону руалийцев.

Надо сказать, в разговоре с коллегами блефовал Корбин страшно. Они, похоже, приняли за чистую монету его слова о том, что он всерьез рассчитывает положить их обоих, но на самом деле Корбин сомневался, что справится сейчас хотя бы с одним. Все-таки выложился он в этом бою по полной программе, а его заклинания экономными назвать было никак нельзя, и притом убить удалось лишь слабейшего их этой троицы. Устал граф, резервы порастряс сильно, поэтому сил было удручающе мало, однако показывать слабость было нельзя. Корбин ни на минуту не забывал о том, что сейчас выполняет отвлекающий маневр, и его задача даже не в том, чтобы победить, а в том, чтобы не дать вражеским магам вновь переключить свое внимание на отступающие войска. Ну и унести с собой на тот свет жизни как можно большего числа вражеских солдат, разумеется. И вот для этого у него был припасен козырь в рукаве – едрен-батон, могущественный амулет… Вот только доставить его надо было как можно ближе к противнику, а активизировать амулет можно было только самому создателю и вблизи. Древние книги говорили, что есть и другой вариант активации амулета, но разобраться в нем Корбин не смог – знаний не хватило. Поэтому оставалось надеяться на замедлитель, который был в этот амулет предусмотрительно встроен, однако надежда была лишь теоретической. Едрен-батон сработает ровно через шестнадцать секунд после активации – больше никак не получалось, были в нем свои тонкости. Теоретически этого времени было достаточно для того, чтобы открыть портал и благополучно свалить, практически же, находясь под непрерывными атаками вражеских магов, открыть портал, скорее всего, не получится вовсе. Или уж, во всяком случае, это займет массу времени, к тому же механизм замедления был крайне ненадежен и мог вообще не сработать. Да и вообще, замедлитель этот – самое слабое место амулета. Заранее портал не открыть – при открытом портале замедлитель не активизируется, амулетом портала не воспользоваться – интерферирует он с ним и сам взрывается, как пять лет назад, у Корнелиуса в лаборатории. Словом, шансов уйти у Корбина не было. Хотя способ самоубийства был выбран экзотический, ничего не скажешь.