Есть у Революции начало - [17]

Уже подъезжая к родному дому, Надя, неожиданно испугалась. Теперь она боялась не наказания за долгую отлучку, а того, что её родители, не умея по благородному приглушать эмоции, шокируют её знатных и умных подруг. Она хорошо помнила, как матушка могла рыдать, кричать и топать ногами, если что-нибудь выводило её из себя. Внешний вид, её, становился более чем простонародным и даже неприличным. Папа сдержится, даже поведёт себя благородно и великодушно, в присутствии родовитых гостей. Простит младшую и любимую дочку. Однако маменька, не склонна уважать чужие авторитеты.

Высадившись у парадного подъезда, с чемоданами в руках, Надя передумала появляться без рекогносцировки и мы потащились к заднему входу, предназначенному для рабочих и прислуги. Провинившаяся дочь решила прежде подготовить родителей, особенно маму, к неожиданному появлению столь влиятельных особ.

— Эх, жаль, что нам нельзя прямо сейчас надеть Георгиевские Ордена, — вслух сожалела наша испуганная хозяйка, прокрадываясь в родной дом.

Оставив ценные чемоданы с подаренной формой и наградами под присмотром мажордома, как в этой семье нуворишей назывался управляющий, мы поднялись на второй этаж. Надя намеревалась встретить первыми из родных, отца или деда. Она очень надеялась на их защиту перед свиданием с мамой. Несмотря на дневное время и рабочий день недели, отец мог заниматься делами и дома.

— В крайнем случае, дед, участник Крымской войны, тоже нам поможет.

— Он точно дома, ему скоро восемьдесят лет исполнится, — сообщила нам о своих стратегических планах подруга.

Теперь понятно, в качестве кого она таскала за собой и нас. Так я, в своей реальной жизни, задержавшись на праздновании восьмого марта в две тысячи пятом году, зазвал в гости поддатого доктора наук. Конечно, я не предъявлял его документы жене, но по одному внешнему виду солидного мужчины в галстуке, отпали всякие нездоровые подозрения ко мне. В филиале института, где подрабатывал преподавателем компьютерной графики, читали лекции многие авторитетные педагоги нашего города. Умная директриса тонко держалась рекомендованного процентного состава остепенённых преподавателей. Кстати, чуть позже, требования к аттестации ещё более возросли, почему мне пришлось оставить эту выгодную работу.

Хотя мажордом в роскошной ливрее, сообщил нам, что сам хозяин отбыл на службу, Надя попыталась достучаться сначала до него. Её тихий условный стук, в пустом коридоре, услышал старый и седобородый дед. Он появился из дверей кабинета напротив, со словами:

— Слышу знакомый перестук, — и широко раскинул сухие руки с большими, широкими ладонями и узловатыми суставами пальцев. Наша героиня, со слезами, бросилась седоволосому, в бакенбардах деду, в объятия.

Надя попыталась представить нас, сквозь мешавшие ей всхлипывания. Дедушка, не дожидаясь окончания речи внучки, поднял руки вновь, призывая и нас. Пришлось обнимать чужого деда, всем девушкам. Строго говоря, лично я, не девушка. Мог бы и не утыкаться в бороду, пропахшую дорогим трубочным табаком. В настоящий момент, мне нужно наладить отношения с сыном этого старика, потому вынужден терпеть проявления семейной нежности.

— Это твои подруги?

— Ты вместе с ними сбежала на курсы медсестёр? — дед подсказывал сам, легенды, которые внушили себе родственники.

Наде ничего не оставалось, как подтвердить предположения домашних.

Я решил рискнуть и попробовать расширить родительские домыслы, направив их в нужном мне русле.

— Мы не только учились, — по детски, нарочито горделиво, пропищал девчачьим голоском.

— Мы работали медсёстрами в прифронтовой полосе, — показал на его внучку.

— Надя, даже орден заработала за спасение жизни особе императорской фамилии. Девушки удивлённо посмотрели на меня. Как бы безмолвно укоряя:

— Мы же договаривались не выдавать лишней информации…

Я невозмутимо продолжал «хвастать»:

— Я и графиня Эстери, — указал на «Рысю», — Тоже помогали, но Надежда одна удостоилась высокой награды, спасая жизнь знаменитых иностранных лётчиков.

Только теперь, мои коллеги — лётчицы сообразили как я, не сказав всей правды, объяснил получение боевой награды дочерью и внучкой семейства Половцевых.

Уже в кабинете старика, гордо примеряя ленту с Георгиевским Орденом и показывая орденскую книжку, Надя припомнила равнодушно.

— Кроме ежегодного денежного пособия к награде положены ещё какие-то дополнительные преимущества. Для большинства простых жителей России «пособие» в семьсот рублей годовых означало безбедную жизнь. Дед заинтересовался не материальным довеском. Насколько мог позволить возраст, старичок «бросился» искать в библиотеке детальный статут этой редкой регалии, изменённый в тысяча девятьсот тринадцатом году, всего лишь три года назад. Почти сразу он нашёл самое важное для себя, — получавшие, сей знак, награждались дворянским званием и титулом. Все мысли деда, читались на его лице как на открытой книге.

Бессильно упав в кресло, попросил внучку подвинуть ему телефон, с другой стороны письменного стола. Скрипучим, враз постаревшим от волнения голосом, он попросил телефонистку связать его с правлением Ижорского завода. Кратко и строго, приказал секретарю.