Есть у меня земля - [32]

После поминок, когда приглашенные на похороны разошлись, Тимофей сказал братьям:

— Мужики, надо поговорить! Что будем делать…

Артем сидел на тесовой лавке, задумчивый и донельзя странный.

— Что будем делать? — спросил он Тимофея. — Что будем… А мы ничего не успели сделать для отца. Он для нас — все… Вырастил, дал образование… Николе даже мопед помог купить, а мне турпутевку… Тебе к даче угол пристроил… А что же мы для него? Все брали, ничего не отдавая взамен. Думалось, успеется… Ан нет, не успелось. Ушел наш батя… Не успели! Даже дом под крышу подвести. А они вот успели!

— Кто? — спросил Тимофей.

— Селяне… Анисим Васильич за картошкой съездить успел… Да и молодожены эти на крестины успели пригласить… Нас, Тимофей, когда-нибудь незнакомые люди пригласят на крестины как родных?! То-то!

— Мужики, давайте решим, что делать с домом?! — предложил Тимофей.

— Отец завещание оставить не успел…

— Ты помнишь, Тимофей, — продолжал Артем, — детскую игру в шарик? Никола о ней и слыхом не слыхивал. Никола играл в футбол на стадионе, в волейбол в спортзале. А игрой нашего детства был шарик, вырезанный из корня березы. Помнишь, выбирали считалкой себе партнера… «Катилася торба с высокого горба, в этой торбе хлеб, сало, пшеница, кто со мной хочет делиться…» Наш отец делился добротой со всеми. Радостью — с радостью, горем — с горем. Анисим Васильич не зря сказал, что наш отец — талант…

— Артем, вернись на грешную землю. Я через час уезжаю. Что будем делать с домом?

— А что с ним можно сделать? Я, право, не знаю, — ответил Артем.

— Поскольку завещания нет, то мы, все трое, имеем на него равные права… Равную долю. Треть каждому.

— Я беру угол с печкой! — усмехаясь, сказал Никола. — Кто против.

— Помолчи лучше. Десятку заработал и ту не сумел удержать в руках, — сказал Тимофей.

— Не сумел. Не твоя хватка у меня, Тимофей.

— Разбирать дом, конечно, нет резона. Развалится, потом не соберешь… Хоть и зауголки еще звенят, я обушком пробовал…

Тимофей взял в руки топор, словно хотел еще раз продемонстрировать братьям, как звенят зауголки отцовского дома. Но остановился, увидел входящего в ограду Семакова. Глава районного загса хоть не доводился Шишигину родственником, но на похороны пришел. Сам. Без приглашения. Молча копал могилу. Молча опускал гроб. Молча, не притрагиваясь к пище и вину, сидел за столом. Посидев, ни с кем не прощаясь, так же молча и ушел. А сейчас вот вернулся.

— Извините, фуражку забыл…

Свою армейскую фуражку Семаков как повесил еще при входе на вбитый в стену сарайки боронный гвоздь, так и забыл про нее.

Снял фуражку с гвоздя. Долго смотрел на белесый околыш.

— А ведь могла сейчас быть в океане…

— В океане? — не понял его слов Тимофей.

— Уплыть, говорю, могла бы до самого океана, не задержи ее в половодье Кузьма Захарыч под мостом.

Направился к воротам, но внезапно остановился.

— Да-а… Куда мне теперь «груздей» приводить прикажете?

— Груздей? — опять ничего не понял Тимофей.

— «Груздков» на примирение… Нет деревянного моста… Нет и Шишигина. Две пары на очереди… Мишагины и Черепановы… — сказал он. — Причина развода— не сошлись характерами с тещей. Мда-а, то лапша, то теща… Я вот в какие трудные годы женился, а тещу свою любил. Да, любил! А как довести им это до сознания? Вот Шишигин умел. Это меня надо в сторожа, а его — на мой стул. Это же не дети пошли, а сплошные ассимилянты! Десятиклассницы приносят заявление на регистрацию… Я что им должен говорить? Я, конечно, говорю, сначала аттестат зрелости получите… Десятиклассницы замуж хотят!

В ограду вошел Анисим Марковских. И к нему отнес свой вопрос Семаков:

— Десятиклассники — в женихи! Что за поколение?! Вот вы, Анисим Васильевич, когда женились, к примеру?

— К примеру, я женился во втором классе.

— Как… во втором?! — оторопел Семаков.

— А так. ШКМ посещал. Школа крестьянской молодежи, если расшифровать. Переростком пошел. В свое время-то учиться некогда было, в доме семеро по лавкам, чуть подрос — и в поле, к сохе, мужик! А как же, кормить надо младших? Надо! А Советская власть сказала: не нужны нам безграмотные люди, хотя бы и у сохи! ШКМ организовала. Первый класс я как-то коридором проскочил, а во втором — застрял. Учительница новенькая появилась — Анна Николаевна, моя будущая супружница Нюся. Как только начался первый урок во втором классе, я сразу и говорю ей: «Анна Николаевна, будьте, пожалуйста, моей женой!» А она мне: «Разговорчики, второклассник Марковских! У вас не все ладится с арифметикой. Действие сложение не выходит, а вы про женитьбу». — «Вот, — говорю, — поженимся, тогда и пойдет у меня дело со сложением». И что вы думаете? На осень по арифметике оставила, а замуж за меня вышла!

— А я что говорю! — взвился Семаков. — Вот раньше было — поколение! А сейчас кто? Акселераты!

— Погоди, Семаков. Не так круто, — возразил Анисим Марковских. — Акселераты — тоже люди. Ясное дело, нам на учебу да на любовь не много досталось времечка. Воевали да строили. Строили да воевали. Детей растили. За хорошее в их характерах — они в почете, за плохое — мы в ответе. Так было, Семаков, и так будет. И они со своими детьми тоже по этому закону будут жить. Хорошее устроится. Плохое, как полова от зерна, отсеется. Как же иначе? Шишигин для тебя авторитет?