Есть на Волге утес - [62]

И пришел он узнавать об Аленке в самое время.

— Поверишь, отче, я ждал тебя, — сказал Богдан Хитрово. — Правда, не ночью и не через забор, а через тайный приказ. Как же тебя не словили?

— Аленку тоже не словили?

— Она иное дело. Не Яшка в Барышево увез.

— Где это?

— Под Арзамасом, моя вотчина.

— Спаси ее бог. Да там же скорее, чем в Москве, уищут.

— Верно, отче, верно! Потому я и ждал тебя. Беги туда немедля. Коня бери самолучшего, ночи не спи. И спрячь девку в монастырь. По нынешним временам — это единственно надежное место.

— Пиши приказчику грамоту.

— Да ежели с грамотой, я бы давно любого слугу послал. А надо, чтобы никто ничего не знал. Ни слуги и ни приказчик. Если их, не дай бог, начнут пытать…

— Понимаю.

— Алену надо выкрасть и тайно увезти в монастырь. Матери-игуменье Секлетее я грамоту дам. А то ныне в монастырь людишки лезут яко селедки — косяками.

7

Уезжая, воевода на трезвую голову строго-настрого приказал Сеньке девку ни в коем разе в руки приставов не давать. Если что случится — утопить. Сенька понял— дело не шуточное, и не стал медлить. Вспомнил, что при конюшне есть чахоточный шорник Пронька — самый подходящий жених. Парень дышит на ладан, вскорости отдаст богу душу. И все будет шито-крыто. А молодую вдову можно будет придать пасечнику Фадею — там сам черт ее не сыщет. И будет она вся в его власти. Оставалось договориться с отцом Ферапонтом о венчании.

Захватив четверть самогона, Сенька заявился к попу. У отца Ферапонта был гость.

Выставив четверть на стол, Сенька задумался. Говорить о венчании при чужом человеке не стоило бы, но выставить гостя за дверь было неловко. Откладывать дело тоже не хотелось. И приказчик решил повести разговор хитро. Выпив кружку, Сенька спросил:

— Гостенек твой издалека будет?

— Сие священник села Акселова приходу. Именем Савва.

— У меня к тебе дело неотложное. При нем говорить?

— Говори. Он, как и я, таинство блюсти умеет.

— Хочу я Проньку-шорника женить. Обвенчать надо бы.

— Ничего нет проще. Завтра утром окрутим за милую душу.

— Утром не годится. Надо обвенчать ночью, тайно.

— Чего ради?

— Невесту Богдан Матвеич из Москвы прислал. Сам догадайся зачем. Велено сделать ее не токмо женой, но и вдовой. Пронька как раз для сего пригодился. Умерев, барские грехи он прикроет.

— Ох, хо-хо! — гость перекрестился. — Кто ныне без греха. Вези завтра ночью — обвенчаем. Как думаешь, отец Ферапонт?

— Истинно. Нам не впервой все грехи на себя брать. А боярские тем паче.

— Как невесту зовут?

— Вроде бы, Аленка.

— Окрутим в нощи и вся недолга, — отец Ферапонт хохотнул басовито, опрокинул кружку в широкий рот.

Когда четверть опорожнили, Сенька уехал. Савва прикрыл за ним дверь, сказал тихо:

— Девку сию, отче, я знаю. Ее надо бы спасти.

— От кого спасти?

— Верь мне, отче, ее тут гибель ждет.

— Изложи понятнее!

Савва, отодвинув кружки на край стола, начал говорить.

Около полудня на пчельник пришли Сенька и поп Ферапонт. Оба были выпивши, но невеселы. Сенька оседлал скамейку и, глядя на Аленку исподлобья, сказал:

— Что делать с тобой, девка, ума не приложу? Воевода уехал…

— Куда так спешно?

— В Танбов должно быть. Спешный указ привезли.

— Поневоле заспешишь, — отец Ферапонт хохотнул, — ежели вор Разин Степан Синбирск обложил, а может, и взял.

— Ничего смешного, отец, в том не вижу!

— Тогда давай восплачем? Венчать-то кого надобно? Эту?

— Ее. Вот гляди, если так тебя прижучило, и давай венчай. У меня и без того хлопот полон рот.

— Не спеши — не блох ловишь. Упреждаю тебя: если девка согласия не даст — венчать не буду.

— А я девку упреждаю: если откажется, то камень на шею и в воду. Так боярин приказал. Ее приставам отдавать никак нельзя.

— А это уж твой грех. Ежели я таинство брака не соблюду — митрополит меня анафеме предаст.

— Ты что, отец Ферапонт, смеешься?! Какой митрополит, какая анафема? Мы же договорились — девку следует окрутить ночью, наскоро и тайно.

— Вчера я во хмелю был, а ныне…

— Смотри, отче, боярину пожалуюсь!

— Надо мною стоят бог и митрополит. Но не боярин. И ты сие знаешь.

— Ну, хошь, коня дам? Только сделай. Некогда мне во свадебки играть.

— Насчет коня ты омманешь. Я тебя знаю.

— Ей-богу, дам коня!

— Добро. Но только лучшего и прямо к церкви. Коня не будет — венца не подниму.

— Ну и мздоимец ты, отче.

— Полно, полно! Инако откажусь и…

— Ладно, отче, спрашивай согласие.

— Выйдите все вон.

— Это еще зачем?

— Сказано — таинство брака! С глазу на глаз.

Сенька махнул рукой пасечнику и вышел неохотно вслед за ним. Поп сразу согнал с лица улыбку, присел на лежанку рядом с Аленкой сказал строго:

— Молчи и слушай. Человека по имени Савва знаешь?

Аленка мотнула головой.

— Он ныне у меня гостит. Он мне все поведал, и порешили мы тебе помочь. Приказчик хочет тебя обвенчать и…

— Знаю.

— Посему соглашайся встать под венец. Про коня слышала. Отдам его тебе, а у Саввы свой конь есть. Верхом скакать умеешь?

— Скакала.

— Слава богу. Вечером приведут вас в храм — будь готова. Поедете в монастырь. Сейчас я пошлю жениха, поговори с ним душевнее, но так, чтоб ни Сенька, ни он не догадались бы. Жди жениха.

Ферапонт вышел, за дверью снова зарокотал его смешливый басок. Сторожа-мужики втолкнули в лачужку высокого, худого, с впалой грудью парня. Переступая с ноги на ногу, он остановился против Алены, закашлялся.