Есть ли будущее у капитализма? - [20]

На это могут возразить, что информационные технологии это вам не паровозы. Компьютеризация — это не только то, что происходит в больших компаниях у крупных работодателей, это то, чем обладают и пользуются обычные люди. Компьютерами владеют не только капиталисты; они принадлежат всем нам. Это все равно что сказать (в 1925 или 1955): «Автомобили — не капиталистические гиганты, я сам хозяин своему авто, могу ездить, где хочу, могу сбежать ото всех, могу перепихнуться на заднем сидении, могу устроить гонки на шоссе, если пожелаю». Энтузиазм по поводу продукции капиталистической промышленности — одна из составляющих успеха капитализма. Прекрасно, наслаждайтесь, пока можете. То, что вы можете слушать музыку, где угодно и когда угодно, размещать и просматривать фотографии и тексты, и делать все прочие вещи, которые доступны современным потребителям IT-устройств — все это ничего не говорит о том, есть ли работа у вас и таких, как вы. Популярность автомобилей была не просто радостью потребителя; она была отражением новой индустрии, которая в течение нескольких десятилетий создавала большое количество высокооплачиваемых рабочих мест. Но затем неумолимое технологическое замещение и консолидация капиталистических предпринимателей существенно сократили число рабочих мест в автомобильной промышленности. Все современные персональные электронные устройства, которые сегодня привлекают к себе внимание и вызывают столько энтузиазма, не предотвратят капиталистические кризисы, если те же самые потребители не смогут найти работу. В конце концов, они не смогут покупать эти устройства, и производители не смогут их продавать. Это и есть глубинное ограничение в результате структурного капиталистического кризиса.

Выход № 2: географическое расширение рынков

Расширение рынков обычно ассоциируется с глобализацией, хотя глобализация — всего лишь количественное распространение в масштабах планеты, а не качественное развитие по типу деятельности. Даже в пределах границ одного государства рынки расширяются, вторгаясь в прежде захолустные регионы, где некий продукт был ранее неизвестен; таким образом, местные условия оказываются выгодными для новатора, приходящего извне. Географическое расширение работает заодно с инновационными продуктами, постоянно продвигая передний край рынков. Динамичные рынки всегда несут с собой пеструю шумиху, притягательность бурлящей новизны, передового культурного престижа, ощущение близости к центру событий — либо негативного престижа, т. е. стремления вырваться из захолустья и отсталости. В либеральном изложении этот механизм на глобальном или международном уровне описывается теорией модернизации, или теориями догоняющего, ускоренного развития: предполагается, что каждый регион мира последовательно проходит определенные этапы восхождения, пока все регионы не войдут в современность наравне с полностью развитыми экономиками и везде не восторжествует постиндустриальный третичный сектор, т. е. сектор услуг. По мнению сторонников модернизации и глобализации, сегодня мы наблюдаем, как Индия и Китай, крупнейшие из странах бывшего третьего мира, неотвратимо вступают в модерн.

Миросистемная теория рассматривает те же самые процессы с неомарксистских позиций (Arrighi 1994; Samir Amin 1989; Wallerstein 1974–2011) и дает менее благостную трактовку географического расширения капиталистических рынков. Господство на мировом рынке обеспечивается военной мощью и политическим влиянием. Центр-гегемон эксплуатирует трудовые и сырьевые ресурсы периферии напрямую либо при посредничестве приводного ремня полуперифирийных зон. Миросистемная теория полезно усложняет свою модель введением циклов геополитической гегемонии, которые логично объясняют возникновение мировых войн в фазе упадка прежних ведущих государств и переформатирования системы вокруг новой державы-гегемона. Введение в анализ длинных кондратьевских волн помогает объяснить, что вызывает фазы расширения и стагнации мировых рынков. Но, главное, циклы гегемоний последовательно нарастали, от Испании и Нидерландов к Британии, Соединенным Штатам и, гипотетически, Китаю, и в итоге должны достичь своего предела, когда освоена вся периферия, все регионы мира полностью вошли в капиталистический рынок. Возможности данного предохранительного клапана исчерпаны; в мире не остается «целинных» областей для эксплуатации; прибыль капиталистов иссякает.

Оставим пока достоинства прогнозов миросистемной теории. Здесь я лишь выделю то, что глобализация рынков сейчас сокращает рабочие места для среднего класса. Интернет дал возможность «белым воротничкам» в Индии (или в любой другой стране) конкурировать за работу в обслуживании компьютеризированного бизнеса, находящегося в самом ядре капиталистического мира. Еще недавно средние классы были защищены от мировой конкуренции гораздо лучше работников фабричного труда. Сейчас это уже не так: благодаря Интернету резко расширяется количество претендентов на квалифицированную работу, прежде всего, в тех случаях, когда от работника не требуется физическое присутствие на удаленном рабочем месте. Кроме того, современная глобализация подразумевает гораздо более быстрое передвижение между странами. Управленцы и специалисты физически перемещают свои переговорные навыки и компетенции по бизнес-центрам всего земного шара. Дальнейшим следствием этого является гомогенизация рабочей силы верхнего среднего класса на едином рынке труда, что в перспективе ведет к снижению расходов на управление и замещению технократического труда даже самого высокого уровня. Большая связность глобального рынка ведет к еще большей конкуренции за рабочие места, тем самым сокращая зарплаты среднего класса. Этот процесс относительно нов. Взрывной рост верхнего среднего класса в последние десятилетия грозит пасть жертвой того самого структурного вытеснения, которое корпоративные эксперты по снижению издержек практиковали на своих подчиненных. Жизнь высококлассных профессионалов и технических специалистов будет отныне наполнена конкуренцией и неопределенностью куда больше, чем когда их защищали национальные границы.