Если ты мне веришь - [56]

— Мы так и будем молча сидеть, мистер Норвингтон? — наконец осмелилась нарушить тишину Кристен. Но лучше бы мы и дальше так продолжали сидеть, ни сказав, ни слова, а после пошли бы спать. Да, так было бы значительно лучше. А что мне было ответить на этот вопрос? И я снова сказал то, после чего гнобил себя еще несколько дней:

— Наверное, вам пора уже спать, мисс Раян, — только начал я, как, заметив на лице девушки по — своему глупую улыбку, тут же замолчал.

— Мистер Норвингтон, вам хочется спать? — сдерживая смех, проговорила девушка и, отвернувшись от меня на несколько секунд, чтобы убрать улыбку со своего лица, продолжила, — мне сегодня не спится.

И тут меня снова подвели мои щеки, набухшие от прилитой крови. Впрочем, они каждый раз выдавали меня, будто нарочно хотели в очередной раз испытать мою реакцию. И что самое удивительное, так это то, что они выставляли меня полным дураком совсем не перед дежурными или же перед Грэмом. Они это делали только тогда, когда рядом была какая — либо особа.

— А знаете, Кристен, мне тоже, — начал оправдываться я, хотя меня немного клонило в сон. Но я еще мог держать себя в руках, хотя бы потому, что Кристен начинала надо мной смеяться.

Но девушка уже не улыбалась. Хотя складывалось впечатление, что она это делает намеренно, чтобы моя самооценка не упала еще ниже. И за это, где — то в глубине души, я был поистине благодарен мисс Раян.

— Может, вам будет интересно послушать продолжение моего рассказа? — спросила девушка, но тут же покачала головой, — ах, нет, это же дополнительная работа для вас, — немного тише проговорила она и взглянула на меня. Глаза девушки блестели, отражая пламя, от этого мне стало немного не по себе. Но я совсем не был намерен падать в обморок. Все же, в тот вечер я держался стойко.

— Что вы, мисс Раян, мне будет интересно вас послушать даже в такое позднее время, — я нарочно взглянул в окно. На улице было совсем темно. Даже луна и звезды не помогали заблудшим путникам найти верную дорогу. Спрятавшись за грозные тучи, они выжидали появления солнца. Хотя, возможно, и солнце намеревалось поступить также.

Дождь приутих, но все еще иногда бил по стеклам, напоминая о себе, что не давало мне уснуть. Хоть в этом я был благодарен дождю. Наверное, единственный раз в жизни.

Кристен повторила за мной, посмотрев на улицу. Но ее ничуть не смутило столь позднее время и она, словно находясь в больнице, поджала под себя ноги и, поглаживая Розалинду, пропела:

— Хм.… Так на чем я остановилась, доктор? — она задумчиво поднесла указательный палец к подбородку и, постучав по нему пару раз, тут же подняла палец вверх, словно уцепляясь за внезапно прилетевшую мысль:

— Ах, да! И вот, когда я вышла из ванной, Люсинда торопливо вытерла слезы, но все же даже если б я не слышала ее плача, не сложно было догадаться о том, что испытывала тетушка. Она тут же подошла ко мне и, подтянув меня к себе за подбородок, начала тревожно рассматривать рану.

— Я отвезу тебя в больницу, Крис, — с уверенностью произнесла Люсинда и удалилась за скрипучей дверью ванной комнаты.

Все вокруг меня снова начало кружиться, словно исполняя вальс. Но он мне явно шел не на пользу. Даже присев на корточки, я не могла остановить ту боль, которая постепенно овладевала всем моим существом. Меня снова начало тошнить и, как бы я ни старалась сдержать все это в себе, моих сил было не достаточно.

Я почувствовала, как на лбу начали появлятся холодные капли пота. И без того мокрые волосы, будто превращались в сосульки, которые своими острыми концами так и наровили поранить мне глаза. Мое тело само по себе начало преобретать разум. И оно делало все, что ему заблагорассудиться. Спина произвольно выгнулась в дугу, руки уперлись в пол. Тогда я, наверное, была похожа на Розалинду, — Кристен кивнула на спящую собаку, — такая же беспомощная, лохматая и измученная. Что — то внутри меня рвалось наружу. Только это была совсем не тошнота. Это было похоже на некую сущность, упорно карабкающуюся по внутренним стенкам моего организма. И наконец, добравшись до горла, оно издало холодящий душу звук, а затем выплеснулась в такую же слизистую лужу. Дальше я уже ничего не помнила.

Очнулась я уже в больнице. В этом мне помогли убедиться холодные стены, белые кровати и соседи, которые находились по обе стороны от меня.

Сначала, мою голову посетила мысль о том, что женщина слева от меня уже давно не жилец. Ее морщинистые руки были аккуратно сложены на груди, а цвет кожи был подобен цвета только — только выпавшего снега, который еще не успели затоптать спешащие на работу люди.

Чтобы убедиться, что в теле женщине еще присутсвует душа, я чуть привстала. Но резкий поток боли, с силой ударил по вискам, заставляя лечь меня обратно в кровать.

Повернув голову направо, я могла рассмотреть лишь только лысеющий затылок, к которому было странным образом прикреплено все остальное тело. Старик, очевидно, читал какую — то газету, громко перелистывая страницы.

— Что тебе надо? — спросил он, даже не посмотрев на меня. Я поначалу даже растерялась, размышляя над тем, кому был адресован столь резкий вопрос. В голосе мужчины сразу чувствовалось недольство, но что особенно меня поразило, так это, как он узнал, что я смотрю на него? Однако данный вопрос я не стала оглашать, чтобы не начать ругань в самый первый день прибывания в больнице.