Если ты мне веришь - [34]

Щеки девушки слегка порозовели, а потом и вовсе превратились в кипящий котел. Она явно засмущалась от сказанного мною. На самом деле и я также был не слишком рад, тому, что произвольно слетело у меня с языка, как это обычно случалось. Но Кристен не знала, что ответить мне на это. Она молчала, пыталась скрыть от меня лицо, чтобы я случайно не догадался о том, что она тогда чувствовала.

Она то и дело отворачивалась от меня, изредка смотря из — за плеча. Меня это позабавило, и я решил заговорить:

— Я боюсь, что вы так и узнаете мир полностью, ведь вы этого так хотите, — я с тревожностью проглотил комок слюней, скопившихся у меня в горле. От чего — то мне было волнительно тогда. Но вот в чем причина, узнать мне не удалось.

Кристен начала постепенно «остывать». Ее розовые щечки становились бледными, а взгляд — спокойным. Девушка пристально смотрела на меня, и теперь смутился я. Но Кристен тут же догадалась об этом и, снова взглянув в небо, продолжила:

— Когда я пришла домой, тетушка, как, впрочем, и всегда, читала газету. Она смерила меня взглядом и, молча, указала на кухню. Мне действительно нужно было поесть после такого пережитого стресса. Хотя, если честно, о еде я совсем не думала. Меня волновал совершенно иной вопрос. Но чтобы угодить тетушке и не разозлить ее, я откусила от яблока, лежавшего на столе, огромный кусок. И с жадностью проглотила его.

Мне нужно было сначала поговорить с тетей Люсиндой о произошедшем, а уж затем приниматься за полноценный ужин. В противном случае, я бы не только не смогла как следует поесть, но и все мои мысли вылетели бы в открытое окно, которое Люсинда так любила открывать даже в самую холодную погоду.

Я долго не могла собраться с мыслями. Я даже начала сравнивать срах, посещавший меня час назад, когда я в прямом смысле, находилась в воздухе, со страхом перед тетей Люсиндой.

В тот момент, ко мне впервые пришла мысль о том, что может быть в будущем. Что последует за этим разговором? Может тетушка просто посмеется надо мной и отправит спать, сама продолжая читать газету в который раз. Или, может, примет это со всей серьезностью, поверит мне, возможно даже сама захочет встретиться с тем, кто всего за несколько дней изменил мою жизнь.

Честно сказать, ко второму варианту, я склонялась почему — то больше. Я, отчего — то, решила, что тетя Люсинда будет на моей стороне, и ни как иначе, — Кристен замолчала снова. Мне порядком надоели ее неужные паузы, хотя я прекрасно понимал, что без них, она просто не сможет физически продолжить рассказ. Но, к счастью, эту паузу девушка решила выдержить лишь около минуты, и сказала с досадой, — но я ошиблась.

Я долго и с восхищением рассказывала ей о том, что произошло. Тетя Люсинда кивала головой, иногда заглядывая в газету. Она редко смотрела мне в глаза. Скорее, ее внимание больше привлекли мои грязные колени, после чего она сморщилась, перебив меня на самом главном:

— Кристен, тебе стоит помыться, — она указала взглядом мне на ноги, и я тут же, закрыв их руками, продолжила:

— Тетя Люсинда, вы слышите, что я говорю? — в моем голосе звучало призрение, от этого мне стало самой неприятно. Но тетушка послушно взглянула на меня, с мыслями о том, когда же я, наконец, перестану нести чушь.

Я не обратила на это ни малейшего внимания, хотя нужно было бы. Может, тогда бы я сменила тему нашего разговора, переведя все ранее сказанное в шутку. А может, мне действительно нужно было вымыть колени. Так, я бы выйграла время на раздумывания: «а стоит ли рассказывать это тете Люсинде»? Но тогда я не послушала советов своего внутреннего голоса, упорно не вникая в то, что он твердил.

— Тетушка! Вам обязательно нужно его увидеть! — вскликнула я в конце, заметя, что моя собеседница почти спит. Она вздрогнула от моего голоса и уже с малейшей злостью осмотрела меня с ног до головы:

— Кристен, тебе пора спать. Хватит уже сказок, — Люсинда чуть привстала, откладывая на кресло газету, но я не сдавалась:

— Пожалуйста, тетя Люсинда! Вам нужно сходить со мной в тот парк! Вы убедитесь, что это далеко не сказки! — В тот момент я уже начала думать о том, что все это зря затеяла. Что лучше бы было, если бы я молчала, хоть для меня это и было самым сложным испытанием. Тетушка заметно изменилась в лице. К ее усталости добавилась не только злость, но даже бешенство. Хотя, обычно, Люсинда была спокойной мирной женщиной. Мне определенно нужно было что — то делать.

Я подошла к ней, и мы упорно смотрели друг другу в глаза, пока тетушка не сдала свои позиции:

— Хорошо, хорошо, — шепотом проговорила она и прижала меня к себе, — завтра мы сходим туда вместе, — тетя погладила меня по волосам. И я почувствовала себя нужной хоть кому — то. Тетушка меня любила, я чувствовала. И я еще долго не забуду прикосновения ее нежнейших рук. Она обняла меня так, как обнимала раньше мама. Я была спокойна. Мне совершенно ничто не угрожало. Тогда я была счастлива потому, что тетушка дала мне шанс доказать, что я не вру. Я была уверена, что все измениться в нашей с Люсиндой жизни к лучшему.

Тетя периодически прижимала меня к себе чуть сильнее, и от этого мне становилось еще спокойнее. Я благодарна ей за те чувства, которые она мне тогда подарила. Конечно, она правильно поступила, отправив меня сюда. И даже, не хотелось бы мне этого говорить, но я благодарна ей и за это. Ведь если бы она тогда просто забыла обо всем, я бы и дальше продолжала ходить в тот парк. Но я не смогла бы спокойно ложиться спать, зная, что мне никто не верит в этом мире. Я бы точно сошла с ума от одиночества. От того, что меня никто не понимает. От того, что в мире я единственный человек, видевший то существо. Видимо, быть сумасшедшей моя судьба.